Как вообще так?

— Богдан Андреевич, я понимаю…

— Не понимаешь, — цежу сквозь зубы и по-хорошему ему бы вообще врезать за содеянное. Сдерживаюсь. Мне только не хватает еще в обезьянник присесть. — Как все разрулится ищешь новую работу.

— Но…

— Без «но», — поворачиваюсь в кресле к панорамному окну и смотрю на город.

Думаю.

В словах ведьмы кроется истина. Инвесторы не поверят, что мы семья. И мне нужно всех убедить в обратном. А поэтому…

— Зови мне директора пиар службы и отдела рекламы.

Тормоза сдувает как ветром. Сейчас он будет всячески внимателен, пунктуален и работоспособен, временно, уже это проходили.

Я решаюсь на совсем странный шаг. Этим летом один из моих филиалов, выпускает линейку детской одежды. И девочки двойняшки могут вполне стать лицом бренда. И…

Ближайший час я активно расписываю директору по пиару и рекламе свое видение.

— Богдан Андреевич, но у нас уже разработана кампания по продвижению. Есть расходы по бюджетам и выплаты по …

— Ничего не знаю, — обрываю Игната. — Девочки должны быть на всей наружной рекламе, подключить все социальные сети и пустить блок на телевидении.

— Хорошо, — обреченно выдыхает и скрипит зубами.

А скрипит, потому непредвиденные расходы понизят рентабельность всего проекта в целом, и соответственно его премию. Но ничего, переживет. На одной из своих любовниц сэкономит.

На этом и ставлю точку. Выпроваживаю Игната, а остаток рабочего дня посвящаю разгребанию электронной почты и просмотрам котировок акций.

Домой еду впервые весь на нервах. И не зря. Только я успеваю поставить ногу на брусчатку у пункта охраны, как на меня налетает Анна Николаевна.

— Богдан Андреевич, эти три пигалицы, разрушат вам весь дом. У меня производственная травма. Они меня уронили и чуть не убили, — и женщина показывает мне перебинтованное запястье на правой руке.

— Перелом?

— Нет, растяжение. Я съездила в травмпункт, и врач…

— Понятно. Разберемся, — киваю и прохожу по дорожке ведущей к дому.

Только собираюсь позвать эту занозу Яру, когда вхожу в дом, как в глаза бросается плюшевый медведь, белый, в лапах он удерживает красное сердце, на котором просматривается надпись «Я тебя люблю».

Это плющевое чудище восседает на моем диване в гостиной, занимая большую его половину.

— Я пришел, — плотно сжимаю челюсти и жду, явления этой троицы.

Но ничего не происходит, никто не выбегает на встречу своему папке. Не говорит о том, как скучали. Вообще тишина.

— Я пришел, — повторяю уже более громко. — Ноль реакции.

Затем когда я начинаю звереть, со второго этажа показывается взъерошенная рыжая голова.

— Не ори, детей разбудишь!

Вот это класс! В собственном доме и «не ори». Очуметь.

— Это что? — указываю в сторону белого чудища.

— Твой подарок девочкам. У них же должны быть игрушки от папы.

— Супер! И что дальше, папа купит им самолет?

***

— Не смешно, — выдает рыжая ведьма.

— И что даже мужа не поцелуешь? С работы все-таки пришел, добытчик как-никак…

И она идет. Спускается со второго этажа, улыбается так мило, что хочется сразу сравняться со стеной. В этой ее улыбке было нечто двусмысленное.

— Конечно, любимый, добытчик ты наш… — и кидается со всего разбега мне на шею, да причем не просто кидается, а как обезьянка виснет на мне, с ногами.

Анна Николаевна молчит. Только громко сопит за моей спиной. Наблюдая за происходящим.

Я едва успеваю среагировать, чтобы поймать девушку в свои объятия. Только не рассчитываю, и звук хруста в пояснице мне даже не намекает, а вопит о непредвиденной сложной ситуации.

Меня резко складывает пополам.