- Ванесса, что за вид?! – возмутилась хозяйка, не слушая её причитаний. – Что это у тебя на голове?! Разве ты забыла, что в Писании сказано: женщина не должна украшать себя плетением волос! Немедленно сними эту гадость!

- Но, тётушка… - девушка схватилась за голову, а потом с досадой пробормотала: - Конечно, сейчас самое время об этом поговорить.

- Без возражений! – приказала госпожа де Синд и пустилась в унылые нравоучения: – Разве ты не знаешь, что те легкомысленные девицы, которые слишком заняты своей внешностью…

Брань Джоджо внизу не стихала, и я, воспользовавшись тем, что на меня никто не обращал внимания, сунула сундучок под мышку, выскользнула из комнаты в коридор, спустилась по лестнице и заглянула в кухню, которая находилась слева от входа.

В кухне, в дыму и чаду, металась Джоджо, пытаясь ударить полотенцем парня, который хохотал во все горло, удирая от нее вокруг стола.

Маленькая девочка, стоявшая у очага, невозмутимо смотрела на эту картину, усмехаясь совсем не по-детски, а на полу, возле открытого чулана прыщавый лохматый подросток пытался справиться с бьющимся в истерике мальчиком лет семи. Ребёнок захлебывался рыданиями и сучил ногами, а подросток, ругаясь сквозь зубы, прижимал его к полу, перехватив руки.

Что тут происходит?..

Я поставила сундучок в угол, решительно отодвинула девочку в сторону, и плеснула воды в котелок, где пыхтело овощное рагу, уже готовясь подгореть. Потом вооружилась каминными щипцами и передвинула котелок в сторону – на менее жаркое место.

- Ты кто? – спросила девочка требовательно, но я не ответила.

Джоджо догнала парня и теперь лупила его по спине и голове полотенцем, а он изнемогал от хохота, отбиваясь от рассерженной служанки. Я не стала любоваться на эту картину и опустилась на колени рядом с мальчиком, бьющимся в припадке.

- Что с ним? – спросила я, перехватывая руки ребенка, которыми он молотил, как ветряная мельница.

- Да он – тронутый! – в сердцах рявкнул подросток. – Ему где-то почудились чердачные тролли – и вот!.. – тут он посмотрел на меня из-под растрепанной челки и спросил грубо, и басом: - А вы кто такая?

- Новая служанка, - коротко ответила я, поднимая плачущего мальчика с пола и прижимая к себе. Ребёнок был тонкий, как лист бумаги, и такой же лёгкий – совсем ничего не весил. Я прижала его голову к своей груди, и зашептала ему на ухо, стараясь говорить спокойно и ласково, хотя в таком вертепе это удалось с трудом: - Всё хорошо, чердачные тролли убежали. Они любят тишину, а здесь столько шума, что мы даже чаек перекричали.

Я нашептывала мальчику слова утешения, пока он не перестал плакать. Теперь он прижимался ко мне и судорожно всхлипывал, дрожа всем телом. Хохочущий парень вырвался от разгневанной Джоджо и умчался из кухни быстрее оленя, служанка швырнула ему вслед полотенце и… стало тихо. Только наверху госпожа де Синд отчитывала Ванессу за папильотки, вспоминая все случаи из Писания, когда красавицы губили своим кокетством не только себя, но и целые города, и страны.

  - Ну всё, Логану опять влетит, - со злорадством заявила девочка, заложив руки за спину. – Когда тётя узнает, что он спустился…

- Зачем ты полез в чулан? – сердито спросил подросток и сдул со лба непокорную прядку. – Что ты там забыл, Логан?!

- Рагу! – вспомнила Джоджо и бросилась к огню.

Она увидела передвинутый котелок, помешала варево длинной ложкой и посмотрела на меня с благодарностью, хотя ничего и не сказала.

- Давайте не будем ругать Логана, - предложила я мягко. – Ему и так досталось, судя по всему. Что произошло?