Пришлось фее постараться. Вновь заплясала, заискрилась пыльца, и теперь уже у проводника появилась та самая блаженная улыбка, что была у констебля.

— Три стаканчика, — повторял он, удаляясь, пританцовывая, по коридору. — Лавандовое, шоколадное и клубничное! Хрю-хрю!

— Как у вас получилось меня заколдовать? — ярко-зелёные глаза сощурились.

Какая же она всё-таки красивая! Одно слово — фея. Аккуратные ушки чуть заострены, как у эльфа, кожа мерцает и искрится.

— Не знаю.

Честно призналась, погладив Буклю по... По буклям. Такой вот каламбур получается, уж простите.

— А расколдовали? Как?

— Не знаю.

— И откуда вы взялись на мою голову, — вздохнула фея.

Принесли мороженое. Три стаканчика: лавандовое, шоколадное и клубничное. Клубничное — для Букли. Какое-то время все трое, молча, наслаждались лакомством, и каждый, наверное, думал о своём.

Я — о том, что есть шоколадное мороженое лучше всего под стук колёс мчащего в неизвестность поезда.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук...

Поезд мчался вперёд. Мимо гор, рек, лесов и полей. Мимо крошечных игрушечных замков, чьи башенки виднелись вдалеке, мимо простых, но добротных и ухоженных домов сельских жителей. Один раз я даже увидела фею! Совсем юную — пролетая мимо, она даже помахала нам с Буклей рукой, но, наткнувшись на высокомерный взгляд нашей соседки, тут же исчезла.

Моя соседка больше не хрюкала. Хвост тоже исчез, правда, осталась дырка в юбке на том самом месте. Я спросила, нельзя ли как-то решить и эту проблему с помощью волшебства, но мне так и не ответили. Вообще, разговор не клеился. Та, что притащила меня в этот псевдо-викторианский мир, вела себя так, будто это не она, а я всё испортила! Благоухая цветами, крылатая леди морщила носик, стоило ей скользнуть взглядом по обычной девушке и свиньей с ушами, напоминающими судейский парик. Возможно, она права, и мы с Буклей — не самое подходящее общество для столь утончённого существа, но...

Но дитя эфира могло бы и не показывать этого столь явно!

Хамка. Так вести себя просто неприлично.

— Пффф...

Белый дым затуманил окна — поезд встал.

— Остановка — двадцать минут! Желающие прогуляться?

В дверь постучали, и наш проводник, дождавшись разрешения, с опаской сунул голову в купе.

— Дамы, всё в порядке? Можно выйти, подышать свежим воздухом, выгулять домашних питомцев.

В моём саквояже одобрительно хрюкнули, напугав до икоты несчастного проводника, и без того измученного нашим присутствием.

— Спасибо, — улыбнулась я, чувствуя себя неловко.

Проводник ушёл. Фея даже головы в его сторону не повернула. Ну, конечно! Ей, поди, нет никакого дела до презренных бескрылых. В саквояже послышался шорох, и вдруг оттуда вылетело что-то продолговатое, с виду похожее на футляр для очков — прямо мне в руки!

— Проветриться не желаете? — Букля высунул розовый пятачок, застёжки открылись, словно чудище щёлкнуло зубами. — Пойдём. Покурим.

— Что?

— Пройдёмся по перрону. Ну, что непонятного? Поговорить надо.

— Да, но...

Я завела руку за спину, намекая на свою маленькую пикантную проблему, а именно — дырку от хвоста.

— Ах, это! Ну... Мы, конечно, не феи, — Букля нарочно произнёс эти слова так, чтобы их расслышала наша неслучайная попутчица. — Но кое-что можем.

Маленькие поросячьи глазки сверкнули, подмигнув, и от кудрявого уха моего фамильяра (поросёнок настаивал, что он — мой фамильяр, и никак иначе), отделился золотой волосок. Покрутился возле лица, извиваясь, а после принялся зашивать дырку в юбке! Пара мгновений, и всё было готово.

— Незаметно? — покрутилась я перед Буклей.