Букли не было — значит, успел спрятаться в саквояж. Молодец, хороший минипиг! Я выпрямила спину стараясь подыграть, понимая, что хрюканье феи могло и не исчезнуть так же легко и внезапно, как мой свиной пятачок.

Полные искреннего негодования, возмущённые взоры двух приличных барышень в сторону двери, прекрасно дополнял мой уверенный, очень недовольный голос:

— Простите, молодой человек... Могу я поинтересоваться, в чём, собственно, дело? Вы врываетесь к двум дамам.

В проём заглянул перепуганный проводник.

— Мои извинения... Странные звуки. Я был вынужден.

— Вы были вынуждены прислать журналиста? Были вынуждены позволить ему делать снимки? — лёд в голосе не хуже магии фей заставил покрыться инеем окна, а несчастного проводника — позеленеть от страха.

Какая же я всё-таки молодец! Бесстрашная. Артистичная. Только убираться не люблю.

Фея со скучающим видом отвернулась к окну, всем своим видом давая понять, что грандиозного скандала избежать не получится.

— Куда смотрит полиция? — Я решительно поднялась.

Зря. Зуд чуть выше пяткой точки не прошёл, ткань предательски треснула — стало быть, не все последствия устранены. Я посмотрела на фею, сделав страшные глаза, мол: «Выручай!»

Как бы я её ни ненавидела, но... стрекоза своё дело знала — журналиста кубарем вышвырнуло из купе, а из его старинного фотоаппарата (всё-таки чертовски красивая штука!) с жалобным свистом повалила золотая пыльца.

— Не-е-ет! Нет. Нет. Нет! Храни королеву феи — за что?

Фея зевнула, изящно прикрыв рот ладошкой в полупрозрачной нежно-сиреневой перчатке в тон изящному наряду. Купе наполнилось ароматом цветов, что почему-то напугало несчастного проводника до полусмерти.

— Дамы, умоляю! Чай и сладости за наш счёт! Только... не губите. Я немедленно высажу этого наглого господина на следующей же станции!

Я постаралась сесть на место. Аккуратно, не поворачиваясь к проводнику спиной. Выглядело странно, но... Вполне объяснимо. Барышни путешествуют одни. Приличные барышни, смею заметить. И тут к ним в купе врывается... мужчина! С камерой. Да я вообще уже должна быть в глубоком обмороке.

— А вы не боитесь оставаться наедине с той, что может вас уничтожить? — журналист не сдавался — да, снимки исчезли, но остался блокнот, который он и сжимал, словно шпагу перед боем. — Или чудовище Харди пугает настолько, что...

— При всём уважении к небезызвестному лорду Харди, — насмешливо протянула я, глядя этому назойливому, упрямому журналюге прямо в глаза. — Я бы ставила на неё, — кивнула на крылатую соседку.

И что ей не понравилось-то? Я ж ей комплимент сделала! Стоило так... возмущённо хрюкать?

Мгновение мы, все трое, в ужасе смотрели друг на друга. Проводник ушёл распорядиться насчет еды и напитков, что должны были помочь нам забыть инцидент — уже хорошо. Плохо, что журналист слышал хрюканье прелестного создания и теперь строчил в своём блокнотике, высунув от старания язык.

— Хммм... А ты не так глупа, как кажешься, — пропел хрустальный колокольчик.

Золотая пыльца закружилась, окутывая журналиста, и... Крыса, высунув нос из-под исписанных карандашом, рассыпанных по всему купе листов, пробежала по гофре камеры и скрылась. Несколько секунд спустя мы услышали женский визг. Топот ног проводника и обещания бесплатного ужина. Похоже, наш вагон сегодня за еду платить не будет.

Я с облегчением откинулась на спинку уютного диванчика, но тут же подпрыгнула, взвизгнув от боли. Мой хвостик никуда не делся.

— Хрюк! — поддразнила фея.

— На себя посмотри, — огрызнулась я, и застыла. — В чём дело? Ты же только что разговаривала!