Выждав ещё немного, я набралась храбрости, перекрестилась на всякий случай и отрыла дверцу. Пусто. Я сделала шаг, осторожно покинула своё укрытие, на цыпочках прокралась через спальню. Ещё немножко — путь к свободе уже маячил совсем близко. По коридору, мимо двери в ванную я подобралась к выходу из номера. Нажала ручку…

Щёлк!

Сердце бухнулось в пятки. Номер оказался закрыт на внутренний замок — это он звонко лягнул, издевательски приоткрыв дверь на десять сантиметров, просочиться через которые даже при моей мелкокалиберной комплекции у меня бы не вышло. И всё бы ничего — щеколду я могла открыть сама, но проблема в том, что это значило…

— Стоять! — рявкнуло за спиной.

Я как последняя идиотка подняла руки вверх и замерла.

— А ну, повернись.

Я не двигалась. Не потому что не хотела, а потому что не могла. Я всегда превращаюсь в дохлого суриката, когда сталкиваюсь с чем-то страшным, или когда на меня орут. А сейчас у «суриката» был двойной удар.

— Повернись, я сказал!

Не дожидаясь моих действий, мужчина дёрнул за плечо, отчего меня как неваляшку мотнуло в сторону и вокруг своей оси. Теперь я стояла перед ним, не моргая и, что ещё хуже, совершенно не понимая, как себя вести.

При ближайшем рассмотрении Роман Елизаров оказался бесстыдно хорош собой: внимательный, надменный взгляд карих глаз, глядящих прямо в душу, угольные волосы, безупречное атлетическое тело с массивными плечами, руками и прессом, ниже которого я смотреть побоялась, потому что мужчина так и не успел одеться. Я бы, может, ещё немного его поразглядывала даже там, куда смотреть неприлично, однако мои мысли сейчас занимали не столько его внешние достоинства, сколько достоинства моральные. Я прекрасно помнила, насколько «вежливо» он проводил свою барышню, а уж, как расквитается со мной, и представлять не хотела.

— Ты кто? — почти спокойно задал он вопрос.

Я молчала.

— Да опусти ты руки! — сердито рыкнул он, продолжая изучать мою рабочую униформу так, как будто её на мне вовсе не было.

Послушавшись его голоса, я сделала, как было велено. Елизаров уставился на бейджик у меня на груди.

— Людмила… — прочёл он, морщась. — Ты что, уборщица?

— Горничная, вообще-то, — обиженно ответила я.

— Ну, хотя бы не немая. Ты что тут делаешь?

— Убираюсь.

— А как ты вошла?

— У меня ключ есть.

— Какой ключ? — насупился Елизаров и показал на дверь. — Я изнутри закрылся. Ещё раз спрашиваю: как ты сюда попала?

— Я же говорю, вошла с помощью ключа, — заблеяла я, не зная, куда девать глаза, которым то и дело хотелось шмыгнуть куда-то немного ниже пупка господина Елизарова. Я покраснела до черешневого оттенка и поджала губы. — Вас тогда ещё не было здесь… Вы потом пришли.

— Не понял, — Роман буравил меня глазами с таким прицелом, что от его взгляда у меня застонало в висках. — Ты что несёшь? Тебя подослал кто-то? Говори, кто.

— Да никто меня не подсылал! — взмолилась я и всхлипнула. — Мне убраться у вас надо было, вот я и пришла! Честное слово!

— И где ты была всё это время?

— В шкафу…

Молчание.

Роман откашлялся и прекратил, наконец, душить меня своим убийственным взором. Кажется, он вспомнил, что ему неплохо бы прикрыться, выхватил полотенце с вешалки на двери ванной и обмотался им. А я кое-как смогла отдышаться.

— Можно я пойду? — неуверенно спросила я.

— Для начала ты скажешь мне, что ты видела и слышала.

Скрестив мощные руки на широкой груди, Роман снова въелся в меня и ждал ответа. А что я могла ему сказать?..

— Я ничего не видела, честно-честно. Совсем ничего. Только когда вы… зашли… Я растерялась… Я… вы… как бы… были заняты. А мне так неловко стало, что я… просто закрылась в шкафу.