— Мать моя, женщина! Сколько шума из ничего! — она оглядела меня с сочувствием. — Наряд в прачечную — это кабздец, Люська.

— Лучше, чем увольнение, — пробормотала я, наконец, переведя дух. — Спасибо, что вступилась.

— Не за что. А правда, чего тебя так долго не было?

— Да я… да там… В ВИПе этом…

— У Елизарова?! — встрепенулась Ритка. — Он что, подкатывал к тебе?!

— Нет! — завертела я головой. — Бог с тобой, Рита! Ничего такого!

— Ну, ты смотри, — захихикала подруга, хитро сверкая зелёными очами, — он же ещё тот бабник. Да и девки сами на него гроздьями вешаются.

— На что там вешаться? — покраснела я вдруг. — Злой какой-то… Вредный… неприятный, в общем.

— Ну, кому неприятный, а кому очень даже приятный, — Ритка мечтательно взмахнула ресницами и вновь издала глубокий вздох, но на сей раз какой-то романтический. — Ну, за себя ты можешь не переживать. К тебе Елизаров вряд ли пристанет, а вот ко мне — я была б не прочь, если б поприставал…

Не знаю, почему, но меня такое замечание обидело. Хотя что уж на правду обижаться? Ритка Зайцева и правда симпатичная. Может, чуть полновата, зато грудь четвёртого размера и коса белая с руку толщиной, и глаза — зелёные, колдовские. А я… Ну, что о себе сказать? Мелкая я и по жизни неприметная. Палитра волос в спектре неопределённо русого. Губки бантиком, бровки домиком. Глаза — папины, говорят, добрые. Про цвет ничего не скажу, потому они разные какие-то бывают. То на свету почти оранжевые, то в пасмурный день древесно-шоколадные. В школе первой красавицей не слыла, а в институт я экзамены благополучно провалила.

Собственно, так и попала сюда: поняла, что к родителям под крыло возвращаться с таким позором никак не хочу. Они бы не стали меня сильно попрекать, но знаю, что расстроились бы жутко. Потому я им соврала — сказала, что поступила, а сама решила на будущий год поступать. Пока тут сама как-нибудь справлюсь. Искала, за что побыстрее ухватиться, чтобы денег хватало на жильё и еду. Немножко мне родители присылать будут, но они ведь думают, что я тут в общежитии студенческом живу…

Ладно уж, на сегодня экзамен выдержала — и это главное.

— Люсь, — позвала Ритка, — слушай, а если тебя снова пошлют в ВИПы убираться, можешь мне номер Елизарова оставить? Ну, позязя!

Ритка сделала настолько правдоподобно несчастное выражение лица, что, ей-богу, в самый раз в театральный податься!

— Ладно, — легко согласилась я. — А в прачечную ты случайно не хочешь поменяться?

— Ой, нет, нет, нет! Спасибо! Сердечно благодарю! Но с прачечной развлекайтесь, пожалуйста, сами!

Я улыбнулась и отправилась заступать на свою вахту.

Уже под самый конец смены поступил вызов из номера 701, тоже VIP. Поднявшись на верхний, седьмой этаж, я постучала в нужную дверь. А за ней меня ждал новый сюрприз.

— Вы за одеждой? Ау? Ау-у! Девушка-а! — защёлкали у меня перед носом женские пальчики с белой окантовкой.

Я остолбенела. Сквозь дымку помутившегося в одночасье зрения я разглядела также светлые волосы и неестественно раздутые от косметических инъекций губы.

— Эй, девушка! Вы тут?!

— Кто там, Юлечка?! — донёсся пьяный мужской голос из недр номера.

— Да прачка пришла! — гаркнула Юлечка. — Только она, кажется, пьяная.

Меня как молнией прошибло. Я?! Пьяная?! Да я в жизни алкоголя в рот не брала!!!

— Горничная! — выпалила я, горделиво вытянув шею. — Я — горничная.

— С чем я вас и поздравляю, — проворчала Юлечка.

— А это кто у нас тут пьяный?! — с развесёлым воплем выкатился в тот же дверной проём молодой мужчина.

Я бы назвала его привлекательным — такие часто нравятся девочкам — типаж «американ-бой»: высокий блондин с голубыми глазами. Вот только духан, которым разило от него на расстоянии в несколько метров концентрированным спиртами, сильно портил впечатление.