Ура, есть те, кто летит следом! Они полыхают пока неярко, но свет и огонь навек поселились в их душах. Люди, эльфы и другие существа преобразились: обрели крылья и пламенный дух. Те, кто не откликнулся на зов и не поднялся с земли – остались в страхе наблюдать за пламенеющим и свободным полётом.

Рядом появилась ещё одна стая Фениксов – прилетели с востока; их вёл вожак, полыхающий ярче, чем я.

Впереди вздымались величественные горы, но что они для существ окрылённых? Могучими движениями две стаи взлетели выше, пламенем растопили снежные шапки. Мы увидели нашу цель.

Непроглядная тьма затопила всё подножие гор. Развеять её могучей силой, вдохнуть в неё огонь и свет, очистить землю от скверны и освободить пленённые ею горы – достойная цель для каждого из нас. Фениксы с огромной скоростью ринулись вниз.

Пролетели под нами горы, леса, приблизилась изумрудная долина – но её застлала тьма. Пламя вспыхнуло ярче, прогнало мрак прочь. Наш полёт превратился в единое стремление: мы слились в симбиозе огненных душ.

Чудилось, что тьма скоро развеется окончательно. Но кто-то схватил меня за крыло. Дёрнулся, чтобы освободиться… и проснулся. Наталья трясла меня за плечо.

***

Пламя костра лениво потрескивало, разгоняло ночную тьму. Рядом мирно лежали и посапывали Наталья с Семёном – девушка сдала дежурство в час ночи и мгновенно уснула. Где-то в лесу гулко ухал филин. В кронах деревьев шелестел заблудившийся сонный ветер. И – больше ничего, что способно напугать человека в глухой тайге.

Мой чуткий слух не улавливал ни воя волков, ни мягкой, но едва слышимой поступи крупного хищника. Цветочная долина мерещилась мирной и благостной, но во сне её затопила тьма. Я всем сердцем желал избавить окружающую природу от зла, причиняемого ей Погубителем.

Но где взять силы, если волшебное чувство могущества ушло, сменилось обманкой? Мы вновь стали обычными людьми, вынужденными выживать, а не жить. Как возродить в себе природную мощь и воспарить не телом, а духом, подобно Фениксу? Что скрывается в каждом из нас, если пока что мы вкусили заёмной грубой силы – и едва не отравились ею?

Эти вопросы не давали мне уснуть. Я поддерживал пламя костра, подбрасывал иногда ветки из кучи собранного хвороста. Блаженное тепло согревало, но не шло ни в какое сравнение с тем, что ощутил во сне. В видении я словно сам стал огнём, неистовым и неукротимым. А сейчас душа превратилась в тлеющие угли ночного костра.

Надо отдать Наталье должное – она, хоть и вырвала меня из прекрасного сна, заставила задуматься о многом. О силах, дарованных и врождённых, о скрытых в каждом качествах стойкости и бесстрашия. Она, уставшая путница, с трудом прошедшая пешком весь долгий маршрут, стала выносливой и крепкой духом; в ней многое изменилось за один день. Я чувствовал, что и во мне, и в её брате тоже происходят изменения. Значит, всё пережитое – не напрасно. Это урок нам на будущее, и вместе с тем задание совершенствоваться самим. Пусть угли тлеют дальше, но истинное пламя способно родиться из малейшей искры.

Но я чувствовал, что спутники не уверены в себе, полны робости и страха. Мысленно дал себе зарок выжить любой ценой и вдобавок избавить Цветочную долину от страданий и тьмы.

В размышлениях прошла ночь. Мысли поглотили меня, время пролетело незаметно. Лишь на рассвете, когда стрелка часов приблизилась к отметке «5», я растолкал Семёна.

– А? Где? Что случилось? – непонимающе пробормотал он спросонья.

– Ничего особенного, просто пришла твоя очередь дежурить, – полушёпотом ответил я и приободрил его шутливо: – Вставай, солдат, время пять утра. Следи за костром, чтобы не погас, подбрасывай веточки, суком вороши угли. Я спать. В экстренных случаях – буди всех. Твоя смена до восьми утра.