Через три дня она предстала перед отцом, который сообщил ей, что Виктор Иванович фон Оттович просит ее руки. Дарья опешила.
- Как руки?- переспросила она.
- Да, так и есть.
- А ты что?
- А я сказал, если ты сама пожелаешь этого. Я тебе не враг и не собираюсь выдавать замуж без желания. При том тебе только шестнадцать. Я просил его подождать до твоего совершеннолетия. Тот согласен. А ты, что скажешь, девочка моя?
- А я ничего не скажу, папА! - выкрикнула раскрасневшаяся Дарья. - Еще чего! У нас большая разница в летах. Как же его любить? Да и ничего к нему не испытываю.
- Я понимаю тебя, дочка, но он самая лучшая для тебя партия. Обещал заботиться, перевезти в столицу и показать свету и даже двору. Как тебе такая перспектива? А по мне так и хорошо. Как говорится, стерпится – слюбится. Но не принуждаю.
- Я буду думать, отец, - она кинулась к нему и спрятала лицо на его груди.
- Только реши и не затягивай, - погладил он ее по голове. - Все же Виктор Иванович достойный кавалер и ему надо сказать правду.
- Я понимаю, папА, - кивнула она и притихла под руками отца.
Через два дня она дала положительный ответ, и полковник барон фон Оттович стал официальным женихом девицы Дарьи Дмитриевны Романовской.
3. Глава 3.
Два года промелькнули быстро. За это время полковник несколько раз побывал в столице, улаживая свои дела. Он хотел ввести Дарью не только хозяйкой в свой дом, но и в свет Петербурга. А для этого необходимо было прощупать состояние общества особенно после восстания и репрессий вплоть до высших чинов армии и госучереждений. Многие знаменитые фамилии были замешаны в заговоре, и в столице возникла сумятица: никто не мог быть уверен, что за арестом одного из членов семьи не последует ссылка или тюрьма другого. Салоны опустели, приглашения были единичными и только для самых близких и проверенных, так как многие опасались еще и провокаций и доносительства. Разговоры велись исключительно на отвлеченные темы. О внешней политике и тем более внутренней не затрагивали ни в одной из бесед, даже тет-а-тет.
Полковник понял это и воспользовался ситуацией. К опальным военным царствования Александра, Николай относился благожелательно, разрешая некоторым вернуться из ссылки, если те не были сосланы по политическим мотивам. Так, при помощи своих друзей и родных получил и свое прощение полковник фон Оттович. Ему разрешили не только вернуться в столицу, но и предложили возглавить полк артиллеристов под Гатчиной, на что тот с удовольствием согласился. Николай был доволен – он получил еще одного преданного офицера, к тому же героя 12 года и одного из знатных фамилий Петербурга.
Обласканный государем, фон Оттович вернулся в Оренбург с намерением скоро жениться и покинуть навсегда степную столицу Зауралья.
- Я рад за вас, полковник, что так скоро получили вы высочайшее прощение и даже милость императора, - пожимал ему руку губернатор, когда тот вручил тому послание Николая о переводе. - И еще поговаривают о вашем изменении в семейном положении. Так ли это?
- Так точно, ваше превосходительство, - вытянулся полковник. - Я намерен жениться.
- И будущая мадам фон Оттович…
- Дарья Дмитриевна Романовская, ваше превосходительство, - продолжил полковник.
- Рад за вас и вашу невесту, Виктор Иванович, - протянул ему руку губернатор. - Поздравляю.
- Спасибо, - щелкнул каблуками и кивнул головой полковник.
Через неделю состоялось венчание в Николаевском храме четы фон Оттовичей. Было много гостей в зале специально снятом в Гостином дворе. Приглашен весь местный свет с губернатором и его семейством. Весть о том, что полковник был принят самим императором, разнеслась со скоростью ветра, и всем хотелось приблизиться к счастливчику, послушать последние новости и даже сплетни, что были гораздо более интересными, нежели истинное положение в столице. Они ахали и охали, слушая рассказы самого полковника и его адъютанта о положении дел в Петербурге. До сих пор шли аресты и допросы заговорщиков, и по всей империи прокатилась волна страха от нововведенной Николаем Третьего отделения тайной канцелярии.