* * *

На днях они получили приглашение на Рождественский бал в Зимнем дворце. Это было постоянным делом для многих фамилий Петербурга, а также купцов Первой гильдии и известных банкиров. Там также присутствовал дипломатический корпус и военная элита государства.

К этому балу готовились заранее, еще с начала сезона, сразу за именинами Николая. Те были, словно репетицией и там же намечалась новая фаворитка царя. Приписали ее к молодой жене барона фон Оттовича Дарье Дмитриевне, урожденной Романовской-Голицыной. Да-да, уже ползли по столице слухи, что семья приняла ее и даже с восторгом.

- Как же, - шептались зло кумушки по углам салонов, - сам государь уделил ей свое внимание и даже танцевал свой первый танец. А не это ли повод к представлению новой фаворитки? Что-то будет, - потирали они руки, предвкушая удовольствие будущим кулуарным новостям фривольного содержания.

Дарья ничего такого еще не знала и готовилась к балу. С тех самых пор, как она приехала в Петербург, у нее все было здесь впервые: и выезды, и знакомства с местным бомондом, и балЫ в Зимнем. А уж знакомство с самим царем вообще вскружило голову. Она ждала новых впечатлений от предстоящего торжества, вкупе с расположением государя.

- Что ж, - думала она, разглядывая последние журналы мод, - моя гордость удовлетворена, а сейчас надо закрепить начатое. А ежели, царь видит ее фавориткой, то кумушки ошибаются, она никогда не изменит своему мужу и своей фамилии. Обсуждать или осуждать - две большие разницы. Пусть будет разговор о ее победах, а не о мужском тщеславии быть побежденной. Она так просто не сдастся, и при том, скоро станет матерью.

Дарья улыбалась загадочно и молчала, все выбирала время и место, когда сообщит мужу новость, которую тот уже и перестал ждать. Еще недавно она заметила за собой странность в теле и уже не сомневалась, когда не пришли ее женские дни. Потом обратилась к доктору, пожаловавшись на недомогание и тошноту по утрам, а после долгожданной новости, просила того не докладывать мужу, когда он спросит, придумать что либо, а ей предоставить такую счастливую минуту. Тот соглашался.

- Да, мадам, - понимающе улыбался он, - так будет лучше. Вы вправе первой сообщить о такой приятной новости.

И вот, как-то после вечернего ужина, сидя в кабинете, как всегда у них было принято, она встала перед ним и просто сказала:

- Я беременна.

Барон чуть не поперхнулся, дернулся, и вино пролилось ему на домашнюю куртку и брюки.

- Что ты сказала? – Вскинул тот тревожное лицо.

- Я беременна! - Засмеялась она, и начала стряхивать с его одежды винные потеки.

Барон отвел ее руки и схватил за плечи.

- Это верно? – Серьезно взглянул в ее глаза. - Ты не шутишь?

- Так же верно, как и эти следы на одежде. - Хихикнула она, упираясь ему в грудь. - Не замажь и меня!

- Как же долго я ждал и уже перестал и надеяться! - Шептал он и жаркие губы целовали лицо женщины.

Она смеялась и уже сама подставлялась под его ласки.

- Спасибо, спасибо! - Говорил он, между страстными поцелуями. - Спасибо Господу и тебе, любовь моя.

* * *

Дарья чувствовала себя нехорошо всего немного времени. Тошнота прошла вскоре, и ее появление в салоне на дневном приеме у Трубецкой прошло обычным образом. На отказ от предыдущего посещения, она сослалась на легкую простуду и оттого не смогла быть. Ей поверили, и разговор повелся о больном поветрии в столице. Это уже обсуждалось в салонах и даже остерегалось в приглашениях.

- Ах, милочка! - Жаловалась княгиня. - Эта «инфлюэнца» поразила многих. Как бы не заразиться до бала. Говорят, что государь сам недавно переболел ею. И вот вы также. И правильно, что лечились дома. Она так заразна.