Мои воины переглянулись, цифры были приличные.

– Вытрясите из них все подробности, – узнав главное, отдал я их легионерам, – я возвращаюсь в лагерь.

– Слушаюсь, мой царь, – ответил мне с поклоном один из опционов Хопи, и я, не слушая завывания и рыдания иудеев, просивших о пощаде, отправился в обратный путь на колеснице, которую доставили мне в город всадники. По этой причине обратный путь я проделал в комфорте, прибыв в лагерь, отдался в руки Танини, который накинулся на меня и стал выпытывать все подробности ночной атаки и штурма, параллельно занимаясь моей помывкой и переодеванием.

Я не стал ничего скрывать и пересказал ему, заодно поинтересовавшись, где Хопи, ведь я велел ему ждать меня в моём шатре.

– Я здесь, мой царь, – послышался его голос с дальней лавки, – рана на ноге стала беспокоить, я не смог больше стоять.

Поднявшись со стула, я подошёл к нему и, попросив Танини поставить рядом больше масляных ламп, осмотрел раны. Со щекой можно было разобраться быстро, а вот на ноге – да, раневой канал точно требовалось обработать.

– Неси мне иголку, нитку, горячую воду и много самого крепкого вина, – обратился я к Танини и затем посмотрел на вздрогнувшего Хопи. – Будешь о том, что тебя лечил сам царь, рассказывать потом своим внукам.

Он покачал головой и скептически заявил:

– Всё равно в это никто не поверит, мой царь.

На что я рассмеялся и приказал ему лежать смирно.

Когда я закончил чистить раны и штопать Хопи, в лагерь вернулись четыре центуриона, попросившиеся на доклад. Хопи как раз унесли, чтобы не тревожить рану на ноге, так что, вымывшись и сменив одежду, я устроился на любимом стуле, когда военные вошли внутрь.

– Твоё величество. – Они склонили головы, остановившись напротив меня.

– Какие новости?

– Город взят, согласно распоряжению твоего величества, сейчас фильтруется население, – ответил один из них.

– Есть медь, но золота и серебра очень мало, мой царь, – продолжил второй, – похоже, и правда столько охраны здесь было лишь для того, чтобы задержать нас как можно дольше.

– Тогда есть ли смысл здесь оставаться? – поинтересовался я.

– Я считаю, что нет, мой царь, – отрицательно покачал головой один из центурионов, – можно оставить на охране пару когорт, пока иудейские наёмники не закончат работу с пленными, а самим двигаться дальше.

– У остальных такое же мнение? – поинтересовался я, поскольку сам думал ровно так же.

Центурионы согласились со своим собратом, так что я принял решение так и поступить. Остаёмся здесь, только чтобы ограбить город и разделить добычу, после чего можем идти дальше.

***

– Мой царь, иудейские купцы прибыли в лагерь и просят об аудиенции. – Вышедший ненадолго из шатра Танини вернулся и обратился ко мне с вопросом.

Я, по локоть в проклятых чернилах, накидывающий черновики для налогового кодекса, чтобы по ним потом диктовать Танини уже полный текст, поднял голову от листов папируса.

– Ну, раз просят, давай примем их, – пожал я плечами.

– Сейчас? – удивился он. – Может, пусть подождут, как обычно, пару дней?

– Да мне просто интересно, как они будут выкручиваться, – хмыкнул я, с отвращением отбрасывая гусиное перо от себя, – зови, а то я уже устал и проголодался.

– Тогда подам и обед твоему величеству? – спросил он.

Я согласился.

Иудеев позвали в шатёр через час, когда была готова еда и я обедал, зачерпывая мясную подливку куском лепёшки. Сразу упавшие на колени иудеи подползли ко мне ближе, став зачитывать мою полную титулатуру и все царские обращения.

– Разрешаю говорить, – сказал я, запивая кусок мяса вином.