– Готовьте большое количество повозок и обозов, – наконец после длительного обдумывания решил я, разрушая тишину в шатре, – скоро у нас будет очень много пленных.

Иудеи вздрогнули, и глаза их снова расширились.

– Великий царь решил дать бой такому огромному войску?

– Да, так что готовьте караваны, скоро на невольничьих рынках Египта снова будут иудеи, – ответил я и сделал жест рукой, означающий конец разговора.

Танини сразу об этом громко сказал, и иудеи ползком удалились из шатра.

– Позови мне Ментуиуи и Менхеперресенеба, – приказал я ему.

Когда военачальники прибыли, я пригласил их ближе к столу, отодвигая еду и доставая чистый лист.

– К нам движется сборное войско иудеев, – сказал я, – по словам купцов, шестьдесят тысяч.

Ментуиуи удивлённо покачал головой.

– Много, согласен. Поэтому нам надо это подтвердить или опровергнуть, – я посмотрел на Менхеперресенеба, – войско огромное, должно быть видно издалека.

– Выеду завтра сам на его поиски, мой царь, тем более из этой долины всего один вход и один выход, – ответил он.

Я быстро накидал на листе схему будущей обороны, показывая её обоим.

– Что скажете? – обратился я к ним.

Ментуиуи задумчиво пожевал губы.

– Судя по всему, мы не отступаем, мой царь? – Он поднял на меня взгляд. – Если данные от купцов верны, шестьдесят тысяч будут против наших двадцати.

– Шестьдесят тысяч ополченцев, едва умеющих держать хреновое оружие, против десяти тысяч пехоты, десяти тысяч лучников и тысячи колесниц, – уточнил я, – это Менхеперресенебу и нужно будет узнать в первую очередь. Сколько их точно и какого качества там воины.

– Всё равно это в полтора раза больше, чем было при Сева, мой царь, – покачал головой Ментуиуи, – никакой полководец не стал бы испытывать своё везение у богов, решив противостоять такому количеству противников.

– А я всё же попробую, – разочаровал его я и, разорвав лист, приказал: – Начинайте переносить лагерь и рыть укрепления. Позже скажу Иамунеджеху всё, что нужно будет ему сделать, в подробностях.

– Конечно, мой царь, – склонили головы оба, откланиваясь и покидая шатёр.

Утром, прощаясь с Менхеперресенебом и его сотней колесниц, я тихо только ему на ухо прошептал ещё один приказ, который его развеселил, и он кивнул, сказал, что понял.

***

После отъезда дальней разведки работа в лагере и городе закипела. Были привлечены все пленные, которых не успели увезти, и они рыли землю вместе с легионерами. Их всё равно приходилось кормить, а так хотя бы они приносили пользу, уставали и не помышляли о том, чтобы нам сопротивляться. Хотя после того, как мы угнали почти половину в рабство, вряд ли у них в головах могла появиться подобная мысль, но всё же бесплатный труд был нам хорошей подмогой.

Когда я следующим утром объезжал строящиеся укрепления, внезапно откуда-то слева раздались громкие крики, затем плач, и, заинтересовавшись, я отправил опциона разобраться, что там происходит. Он быстро вернулся, сказав, что иудеи бросались на копья и мечи, но не давали легионерам разобрать какую-то могилу, собранную из больших каменных блоков, которые пригодились бы нам для обороны.

– Что это там за могила такая? – удивился я и направил в сторону шума колесницу.

Подъезжая ближе, я увидел, что на земле уже лежит десяток трупов, иудеи всё так же упрямо кучковались возле небольшого каменного склепа, защищая его собственными телами. Матери выставляли впереди себя грудных детей в качестве хоть какой-то защиты, что, впрочем, не сильно стесняло египтян, которые иудеев просто ненавидели.