Он смотрел на то, как я облизываю его член, не отрываясь, трясся всем телом, глухо, сквозь зубы, ругаясь и резко выдыхая со свистом. Когда я втянула его внутрь и сделала несколько движений головой, обводя языком головку, Рома зарычал и вцепился в мои волосы, приподнимая мою голову и заставляя выпустить его изо рта. От влажного звука, с которым его плоть покинула мой рот, дрожь прошла по нам обоим. Рома подтянул меня к себе и впился в припухшие губы жестким поцелуем и под конец укусил за нижнюю, заставляя сипло вскрикнуть.

– Кончить тебе в рот – это уже другая моя фантазия, Ромашка, – прорычал он мне в губы. – Сядь на него! Сейчас же!

– Думаешь, я буду выполнять все твои фантазии? – коварно спросила я, мстительно потираясь о его естество своей влажностью, дразня теплом и обещанием.

– Будешь! – яростно ответил Рома. – Так же, как и я – твои! Всегда!

Я приподнялась и, обхватив его член, опустилась на него резко и до конца. Мы оба дернулись, как от удара электрошоком. Эта предельная наполненность им была почти болезненной и совершенно потрясающей. Я бы, наверное, могла кончить и так, просто раскачиваясь и смакуя его объемное присутствие во мне.

– ДА-А-А-А!!! – закричал Рома, выгибаясь и вцепляясь в мои бедра, не давая пошевелиться. – Дай мне минутку! Это просто…. Боже мой, Ромашка…. Ты такая… невероятная… Моя… Ты же чувствуешь, как твое тело подходит моему… Ты же это чувствуешь?

Ромины глаза совершенно затуманились, слова были сумбурны и неразборчивы, будто он бредил. Дышал он, хватая воздух ртом, словно его было в комнате недостаточно. Его пальцы на моих бедрах расслабились, и я шевельнулась, желая еще острее ощутить его внутри.

– Давай, Ромашка моя, давай, возьми все что хочешь, – глаза Ромы горели лихорадочным огнем, а слова были почти бессвязными. – Давай, моя девочка, поимей меня так, как нужно тебе самой!

Я закрыла глаза и стала двигаться так, как мне хотелось, отдавшись в этот момент только собственному наслаждению. Рома дрожал и тискал нещадно, резкими толчками встречая мои движения, словно стремился с каждым следующим рывком проникнуть еще глубже, войти без остатка.

Он шептал и хрипел мне о том, как ему охренительно хорошо, как ему нравится находиться во мне, как он хочет затрахать меня так, чтобы я не могла ходить, и бесконечно кричала его имя, как он ублажал сам себя, представляя, что будет творить со мной, когда дорвется. Его голос ломался и срывался, и в нем звучало все нарастающее между нами напряжение, бросающее нас все быстрее и резче навстречу друг другу.

С первым же спазмом моих внутренних мышц Рома сорвался на рычащие приказы, сталкивая меня окончательно за край неистовым звучанием своего голоса, взрывая мой мозг силой своего запредельного наслаждения.

– Да! Сожми его еще…!! Сильнее! О-ох! Давай, забери меня с собой!! Лиз-а-а-а!!

Душа рванула прочь, рассыпаясь миллионом обжигающих брызг. Словно со стороны я наблюдала за своим раз за разом содрогающимся телом, через которое все прокатывались волны такого примитивного и ничем не замутненного наслаждения. Я обессилено рухнула на скользкую от пота грудь Ромы, все еще ощущая затухающую пульсацию его плоти глубоко внутри. У меня не было сил даже сползти с него, но, похоже, Рома этого и не хотел. Он нежно скользил ладонями по моей спине и целовал в висок, скулу, щеку, гасил в моих волосах свое еще бурное дыхание.

– Тебе придется самому тащить меня в душ, – пробормотала я, чувствуя, как закрываются глаза.

– М-м-м, Ромашка, нам придется поработать над твоей выносливостью, – ухмыльнулся самодовольный засранец, подбрасывая этим меня на своей груди.