- Призрака увидели, тётушка? Вы ведь моя тётушка? – улыбаюсь ей в тридцать два зуба и начинаю по-новому осматривать гостиную, но на этот раз – уделяя внимание присутствующим, а не мебели.

Тётушка – баронесса Тиссотская, оказалась женщиной за пятьдесят, активно пытающейся доказать всем, что ей – за сорок. Прямая спина, высокая тугая причёска из черных с проседью волос, выбеленное непонятно чем лицо и платье не по возрасту. Да, забыла сказать – у неё нос с горбинкой. Не то, чтобы важно, но не могла не отметить.

Я её узнала по портрету в глухоманьском поместье, так вот там горбинка была намного меньше, - тетка явно подкупила художника, чтоб приукрасил ей внешность…

Рядом с ней, на софе, сидел (по всей видимости) мой двоюродный дядюшка – Барон Тиссотский (вот им не повезло с названием родовых земель!).

- А вы, должно быть, мой дядюшка! – вежливо здороваюсь и с ним, а затем с любопытством и в гробовой тишине рассматриваю родственника.

Рыхлый лысеющий мужчина пожилого возраста с несчастным, немного потерянным выражением лица. То, что он закладывает по-черному – видно не вооруженным глазом. Видать, пилит его жёнушка своими непомерными амбициями. На живую пилит. А вот то, что он не встал, чтобы меня поприветствовать – я запомню. Не уверена, что это было проявлением неуважения – скорее он просто растерялся, - но это не отменяет факта отсутствия манер…

Перевожу взгляд на следующего члена своей семьи.

- И, полагаю, моя сестрица Мерцелла?..

На диванчике, напротив софы, сидела курносая блондинка - по всему видно: дочь барона и баронессы. Этой осенью её собирались представить ко двору и явно планировали прибавить к её имени все мои титулы, - вот прям тем самым местом чую.

Почему? Потому что доченька моих дражайших родственников была одета, как коронованная принцесса – в великолепное воздушное платье бледно желтого цвета с кучей оборок и драгоценных нитей, - а на шее у неё висело родовое колье фон Баркентонов. Какаааая прелесть! О том, что это колье не принадлежит Мерцелле я знаю абсолютно точно: на портрете матери Марьянеллы оно было нарисовано очень качественно и красовалось прямёхонько на шее покойной. А портрет сей я увидела в том же самом тьмутараканьском поместье.

Улыбаюсь ещё шире.

К слову, выражение лица Мерцеллы трудно передать словами, но я всё же попытаюсь: кажется, она готова пойти на кухню, взять уксус, залить в мою глотку и выжечь мне все внутренности. Милая сестренка. Думаю, мы подружимся.

Тем временем молчание в гостиной становилось... гнетущим. 

Пытаясь понять, в чём дело, перевожу взгляд к шкафу с книгами, расположенному у огромного панорамного окна. Там, с томиком стихов на древне-сарамнийском в руках (а мир тут зовётся Сарамния), стоял незнакомый мне мужчина лет тридцати пяти. Его пристальный взгляд было сложно игнорировать, отчего я сделала вывод, что мы-таки знакомы… Точнее – они с Марьянеллой. Осматриваю незнакомца с ног до головы: черный фрак, черные брюки, черный шейный платок, черные чуть вьющиеся волосы до плеч, черные глаза и чувственные, хвала небу, не черные губы.

Нормальные такие. Человеческого цвета.

О! Белая рубашка.

А ничего себе – экземплярчик. Хоть посмотреть есть на что. А то я уж испугалась, что в Сарамнии Марьянелла – единственная представительница прекрасного от обоих полов.

Ну… и кто мы будем? Случайно забредший жених Мерцеллы? Ещё один родственник, о котором я ничего не знаю? Брат короля? Пусть будет – брат короля!

- Марьянелла, что ты здесь делаешь? – вопрос тётки вырывает меня из раздумий и бестактного осматривания темноволосого незнакомца.