И все же богатого француза узнать при определенном навыке несложно. Есть внешние признаки, которые столь же функциональны во французском обществе, как пестрое оперение самца перед весенней случкой у птиц. Человек, обладающий искусством жить, а тем более человек со средствами, знает, что он может не демонстрировать фирменные этикетки на своей одежде – француз, сведущий в специфическом «оперении» благополучия, немедленно «вычислит», что откуда и что почем. Отметит про себя костюм от Пако Рабане, пальто от Кензо, ботинки от Стефана Кельяна, галстук от Диора, заколку от Бальмена, туалетную воду от Аззаро. И больше ничего не надо для того, чтобы определить, сколько зарабатывает одетый и надушенный таким образом мужчина. Очень важны при этом и аксессуары – часы, нагрудный платочек, носки, перчатки, кашне, запонки, носовые платки, авторучка, перстень, цепочка на шее, браслет на руке… В ансамбле – это может быть целое состояние. А уж у богатой женщины тем более. Но только в ансамбле все это и ценится. Человек может даже рта не раскрыть за весь вечер – все поймут, кто он. Такого рода язык символов и фетишей очень четко делит французское общество на страты, т. е. те социальные слои, которые не смешиваются друг с другом, как не смешиваются отделенные друг от друга кремом пласты слоеного пирога. Каждый сверчок знает свой шесток, несмотря на все декларации о свободе, равенстве и тем более братстве. Все эти лозунги годятся для речей, митингов, манифестаций, для того чтобы просто поскандалить, когда какой-нибудь министр вздумает, спеша по делам, пробиться сквозь плотную автомобильную пробку с помощью полицейского сопровождения. Тут ему скажут (в окно) всё, от души и дружно погудят клаксонами, что вообще у французов – общепринятое средство самовыражения, возмущения и наставления нарушителей правил уличного движения, социального равенства и душевного спокойствия автомобилиста.

Народный характер не поддается поверке логикой и статистикой, что справедливо для любого народа. И то и другое годно лишь для подтверждения каких-то закономерностей, и только. Как-то раз я увидел в Париже рекламу, которая вдруг неожиданно помогла мне понять то, что раньше, мягко говоря, озадачивало. На рекламном щите, разделенном надвое, были изображены две женщины. Одна – в синей блузе, с решительным выражением лица, со щеткой в руке и с таким напряжением во всей мужеподобной фигуре, что ясно было – костьми ляжет, но то, что ей поручено вычистить вычистит (а рекламировалось как раз средство для очистки кафеля и эмалированных раковин). Это подтверждала и надпись, осуждающая не столько женщину в блузе, сколько некий безымянный порошок для чистки: «Без удовольствия и с напряжением». Прямо как в известной песне ансамбля «Наутилус-Помпилиус» про нас – «Здесь женщины ищут, но находят лишь старость. Здесь мерилом работы считают усталость». Из другой половинки рекламы смотрела кокетливая «типичная француженка», уже «почистившая перышки», хорошо причесанная и загримированная. Она тоже держала в руке порошок, но только тот, который соответствовал и надписи, и ее французскому характеру: «Без напряжения и с удовольствием!»

Суть французского подхода к любой работе, видимо, определяется именно этим лозунгом, а более широко – таким понятием, как «искусство жить», о котором кратко упоминал и Фонвизин. Французское «искусство жить» совсем не имеет ничего общего с принятым у нас понятием «умение жить», в которое, как правило, мы вкладываем подтекст отрицательный. Во Франции это, прежде всего, искусство получать от жизни максимум удовольствия, уметь наслаждаться ею во всех аспектах и проявлениях. Чтобы это искусство постичь, надо обладать хорошим вкусом. Это и умение подать себя, со вкусом одеться и обставить соответственно свою квартиру, обустроить свой загородный дом и сад. С этим умением не рождаются – его вырабатывают в течение всей жизни. В этом причина огромной популярности многочисленных иллюстрированных журналов мод, альманахов с описанием интерьеров и наставлений по дизайну. Французские домашние хозяйства, как правило, прекрасно экипированы. Холодильник имеют 96 % из них, стиральную машину – 95 %, пылесос – 86 %, микроволновые печки – 74 %, волососушитель – 72 %, утюг с паром – 71 %, тостер – 70 %, кофеварку – 68 %, морозильную камеру – 55 %, кухонный комбайн – 55 %, миксер – 52 %, посудомоечную машину – 45 %, электрофритюрницу – 36 %, электроэпилятор – 27 %, электрическую зубную щетку – 20 %. Всего «парк» крупногабаритных кухонных аппаратов в 2002 г. насчитывал во Франции 143 млн. единиц, а мелких и средних – 280 млн.