День клонится к закату, яркое рыжее солнце освещает коралловый песок. Наша сестричка стаскивает с себя майку, а следом за ней и верх купальника.
Мой кадык дергается. Член в штанах оживает. Её нежные грудки так и манят... алые сосочки просят ласки. Взгляд Кати становится хищным, порочным.
— Ну так вы будете учить меня плавать, или нет? — ухмыляется наглая девчонка и направляется прямо в океан.
О да, малышка! Сейчас мы тебя научим...
8. Глава 8
Катя
— Вот, смотри! — мама раскладывает передо мной воздушное полупрозрачное платье кораллового цвета, — уверена, на тебе будет смотреться просто потрясающе!
— Оу... — беру его в руки.
Ткань нереально лёгкая, приятная на ощупь.
— Как вчера с мальчиками поплавали? — как бы между прочим уточняет мама.
Замираю, смотрю на неё. Она выглядит совершенно безмятежной. Но этот вопрос. Почему мне кажется, что у него есть второе дно?
А ведь мы с моими сводными плавали. И еще как... плавали...
— Ну так будете учить меня?! — с вызовом гляжу на братьев.
Я только что разделась. Сама. Под их темными, порочными взглядами. Войдя в теплую воду по щиколотку, выпрыгиваю из шортиков. Разворачиваюсь спиной, выгибаюсь и дергаю завязочки трусиков.
Ткань падает в воду.
— Бля... иди сюда! — Кир первый отмирает, слетает с валуна и бежит ко мне, — я хочу эту круглую задницу!
— Поймай сначала! — несусь в воду, брызги летят в разные стороны.
Младший стягивает с себя шорты, остается в боксерах, затем замирает. Поправляет стоячий член. На пухлых губах хитрая ухмылка. От его взгляда я вся дрожу.
— Наш олененок осмелел? — откуда ни возьмись рядом оказывается старший.
Хватает меня, упирается в бедро крепким стояком.
— Нас увидят... — шепчу, все равно позволяя ласкать себя.
— Ты такая... нежная, Катя, — мурчит Влад, поглаживая мою грудь, — такая... сладенькая... пиздец... ты просто лучшая...
— Ой, да ладно... — хихикаю, — вокруг полно девушек красивее меня.
С другой стороны подходит младший. Утыкается носом в мои волосы.
— Но они не ты... — шепчет, накрывая мою вторую грудь, массирует её.
Закрываю глаза, полностью отдаваясь во власть сводных. Что толку сражаться с тем, что просто есть? Для меня они мужчины, а не братья. Моё тело жаждет их ласк. Лишь их, ничьих боле. И не только касаний. Слышать хриплые возбужденные голоса, которыми они произносят это порочное: сестричка... божечки!
— Ммм... продолжайте... — грудь становится нереально чувствительной.
— Я люблю эти сосочки, — хрипит младший, гуляя кончиками пальцев по ареолам, — такие маленькие... и сука, сексуальные...
Он сжимает сосок, пуская дрожь по моему телу. Мы стоим по пояс в воде, одержимые похотью и совершенно не думаем, что нас могут увидеть. Меня ведут в глубину.
Темная вода скрывает наш грех от всего мира. Губы Кира ложатся на мои плечи. Он целует медленно, ведет губами вниз, языком очерчивает ключицу. Влад находит мои губы. Это невозможно! Так не бывает!
С каких пор я стала похотливой самкой, текущей от ласк двух мужчин? Разве так меня воспитывали? Но все принципы, словно хрупкое стекло, разлетаются на тысячи осколков, превращающихся в острые сгустки удовольствия, пульсирующие под кожей.
— Да... даа! — когда младший опускается к соскам, кричу в губы старшего.
Рука Влада уже массирует мои складочки.
— Такая мокрая... Катя, ты очень мокрая... — шепчет он, кусая меня за нижнюю губу.
— Ох... даа... ммм! — стону, мгновенно забывая все слова разом.
— Не нужно говорить, — усмехается Кир, сминая мои груди, по очереди кусая их и зализывая укусы, — просто кричи, стони... наслаждайся, сестричка...