- Давай сюда свои чемоданы, - велел он с притворной строгостью, - ишь, барахла набрала. На огород что ли собралась наряжаться? Матвевна тебе спуску не даст и не надейся. Сорняки тебя поди заждались, да и картоху пора окучивать, опять же, смородина скоро поспеет, а за ней и малина. Ты к нам как обычно, до конца лета, или как?

Мужчинка воззрился на неё с интересом, ожидая ответа.

- Может, и дольше останусь, - загадочно улыбнулась Эрмина.

- Никак Людка из дома погнала, стервь ядовитая? – неожиданно для колдуньи сделал правильные выводы её собеседник.

- Я сама так решила, - гордо выпрямилась Эрмина. И ведь ни словом не солгала, но мужчинка ей не поверил.

- Ага-ага, то-то я гляжу ты вся такая красивая, на каблучищах. Самое то грязь в деревне месить.

Колдунья могла бы сказать в своё оправдание, что у неё просто не было выбора. Что ей дали, то она и надела, не ходить же теперь голой-босой. Но вдаваться в такие подробности явно не стоило. Пусть дядечка себе насмехается, имеет такое право, хотя бы потому, что везёт её к дому. А путь то оказался не близкий. Вон и стемнело совсем, а они всё едут. Преклонных лет лошадёнка едва ноги переставляет, но лучше уж медленно ехать, чем быстро идти, да с её то поклажей.

- А что у вас нового? – сменила Эрмина неприятную тему и не прогадала. Деревенские и в её мире любили поговорить о своём житье-бытье, поперемывать косточки соседям, да пожаловаться на дурную погоду, в надежде на то, что она, вся такая могущественная наколдует им либо дождь, либо зной, а на соседей нашлёт непогоду, чтобы не сбивали им цены на урожай, ибо землица у них черна и родит вдвое больше.

Вот и дядю Толю будто прорвало. За оставшуюся дорогу он поведал о том, кто из соседей женился, родился, умер. О том, что Тонька-продавщица – самое главное зло в их деревне, ибо в долг не даёт даже пиво. После этих слов возница неожиданно погрустнел и замолк, надолго о чём-то задумавшись.

За очередным поворотом извилистой дороги показались выстроившиеся в ряд дома. Свет горел лишь в одном оконце, туда и направил телегу возница.

- Вот и добрались, слава богу, - оживился дядя Толя, ловко спрыгивая на землю. – Матвевна, принимай свою кралю. Довёз в целости и сохранности как обещал. А ты не забудь свои чемоданы, - обратился он к девушке, - мне бабское барахло без надобности.

И сам же подхватил поклажу Эрмины, аккуратно ставя оба чемодана к забору.

Вспыхнул уличный фонарь, осветив высокую немолодую женщину со строгим лицом, застывшую на крыльце каменным изваянием. Радости в её облике не наблюдалось, из чего колдунья сделала вывод, что и здесь Мирославу не ждали. Не сказать, чтобы это её сильно расстроило, но умершую стало жалко, никому-то она не была нужна в этом мире, может быть, потому и не стала цепляться за жизнь, когда появилась возможность уйти.

4. Глава 3

Расчёт с дядей Толей производился в полном молчании. Бабка сунула ему в руку бутыль с мутной жидкостью, тот сноровисто спрятал её под рубахой и скоренько покинул негостеприимный двор, бросив на прощанье:

- Бывай, Матвевна. И ты это, если чо, обращайся. Мы с моей Милкой завсегда готовы помочь хорошему человеку.

Лошадь согласно всхрапнула, или Эрмине просто так показалось. Телега скрылась в темноте ночи, оглашая окрестности скрипом, а колдунья так и осталась стоять за калиткой, раздумывая, как бы так половчее подхватить свой багаж, чтобы дотащить его до крыльца весь разом. При других обстоятельствах она без сомнений воспользовалась бы своим даром, но под пристальным взглядом старухи приходилось соблюдать осторожность. Было в этой бабке что-то такое, что наводило на мысль о том, что представления Мирославы о ведьмах и колдунах скорее всего ошибочны, и не все из них шарлатаны. Взять хотя бы эту Матвевну. Смотрит так, будто насквозь тебя видит, зла пока не желает, но и добра от неё вряд ли дождёшься. Хорошо если позволит заночевать под своей крышей, опять-таки не бесплатно. Наутро стребует всё, что гостья ей задолжала, и за кров, и за пищу.