Мальчишка, видно, опешил, потому что пару минут от окна доносилось только сопение, а потом он вдруг что-то понял и закричал во всю мощь своих лёгких:

- Да ты чего, не узнала меня? Это же я, Тимка Самойлов, сосед твой и друг самый лучший.

На друга взрослой по меркам любого из миров девицы этот рыжий вихрастый пацанёнок никак не тянул, разве что на младшего брата, прилипчивого и надоедливого сверх всякой меры. У Эрмины в её прошлой жизни такой имелся. Поздняя радость родителей и вечная головная боль старших сестёр, потому как уродился Ари редкостным непоседой, за которым нужен был глаз да глаз.

В сердце колдуньи, впервые за много лет, всколыхнулась тоска по дому. Редкие встречи с родными людьми не приносили ей радости. Их чаяния и надежды казались ей чересчур приземлёнными, она же одним своим видом приводила и мать, и отца в замешательство. Подарившие ей жизнь люди просто не знали, как к ней обращаться, как вести себя в присутствии столь важной гостьи. И только маленький брат относился к ней по-прежнему, как к любимой сестре, которая стерпит все его шалости, ответит на любые вопросы, а если очень попросить, то обязательно наколдует воздушного змея на потеху всей детворе.

Эрмина резко развернулась обратно и с показным недоверием оглядела мальчишку, уставившегося на неё с надеждой во взоре. Пришлось изображать изумление, чтобы не разочаровывать ребёнка.

- И правда Тимка! Ну надо же, как ты вырос, сразу и не узнать.

Мальчишка просиял от радости и ловко перемахнул через подоконник. Прошлёпав босыми ногами по деревянному полу, он замер перед кроватью, незаметно привстав на носочки. Впалый живот втянулся, а щёки, напротив, раздулись от гордости. Тимка покачнулся, стараясь сохранить равновесие, и не удержался от хвастовства:

- Ага, за зиму вырос на полголовы, мамке пришлось в апреле форму новую покупать, ух, как ругалась. Летом-то хорошо, хоть голяком бегай, никто слова не скажет, а в школу лишь бы в чём не заявишься, вмиг засмеют.

Загорелое тельце ребёнка и впрямь прикрывали лишь короткие, выше колен штанишки, что его ничуть не смущало. Эрмина по привычке бросила на него диагностирующие заклинание. Мальчишка оказался на удивление здоров, да к тому же обладал той сияющей аурой, что встречается только у чистых сердцем людей. Будь у него дар, стал бы целителем, а так, вырастет просто хорошим человеком, что, по здравому размышлению, тоже неплохо.

- Подожди на крыльце, мне нужно одеться, - распорядилась Эрмина, решив, что лучшего провожатого ей не найти. Дети всё видят, всё замечают и при этом не стремятся что-то утаивать, озвучивая собеседнику все свои мысли. К тому же, они легко верят всему, что им говорят и готовы принимать человека таким, каков он есть.

Оставалось решить вопрос с одеждой. Перед сном бабка снабдила её длинной, чуть выше щиколоток ночной рубашкой, но для выхода на улицу она естественно не годилась. Пришла пора ознакомиться с содержимом чемоданов. Только сделать это оказалось не просто. Эрмина на миг прикрыла глаза, вытаскивая на поверхность знания о незнакомом предмете. В следующую секунду пальцы девушки уверенно потянули за металлический язычок замка под странным названием «молния». Он на диво легко поддался её усилиям и вскоре крышка была откинута, открывая взору колдуньи целую кучу тряпья. Перебирать сложенные кое-как вещи не было времени. Тимка уже проявлял нетерпение, периодически постукивая по косяку. Длинный сарафан вырвиглазной расцветки показался Эрмине наименьшим из зол. Применив разглаживающее заклинание, она осталась вполне довольна своим выбором. Белая рубашка, случайно обнаруженная колдуньей на дне чемодана, призвана была прикрывать девичьи плечи от чужих взглядов. А вот с обувью не сложилось. Пришлось вновь надевать вчерашние открытые туфли на каблучках. Долго в таких не походишь, так что проблему с обувью следовало решить в ближайшее время.