Ну а сказка про лепрекона и ромашковое поле это прелесть в чистом виде. Обычный ирландский паренек Том поймал однажды лепрекона и вынудил того показать, где он прячет свой горшок с золотом (всем ведь прекрасно известно, что у каждого уважающего себя лепрекона имеется горшочек золота). Бедолага лепрекон вынужден был привести Тома к тому месту - широкому ромашковому полю - и указать, где зарыт его клад. Том, обнаруживший, что в спешке забыл лопату, обвязывает вокруг нужной ромашки красную ленточку и берет с лепрекона клятву, что тот не притронется к ленточке и не снимет ее. Лепрекон дает слово, а Том бежит домой за лопатой. Вернувшись, он обнаруживает, что каждая ромашка на огромном поле перевязана точно такой же красной ленточкой. Пришлось бедолаге возвращаться домой с пустыми руками. Меня всегда умилял трудяга-лепрекон, который чтобы сохранить свое сокровище потратил столько сил на обвязывание стебельков ромашек ленточками. Наверное, тогда я и подумала, что клад лепреконов это не просто золото, он имеет для них гораздо большую ценность.

8. Глава 7.

Ночь пролетела, словно кто-то перелистнул страницу. Это была самая длинная и самая короткая ночь в жизни Эммы. Дриады танцевали в лучах луны и пели песни своими шелестяще-звенящими голосами.

Эмма познакомилась с ними поближе. Казалось, они были искренни и добры к ней. Об эмминых родителях разговора не было, Птелея пообещала, что обсудит это с Эммой чуть позже.

- Утром, мое семечко. Когда солнце взойдет над лесом, мы обсудим все, что ты пожелаешь, а пока пусть будет ночь. Ночь для веселья и для танцев, для общения с сестрами и песен, Ампела, так отдохни же и почувствуй себя желанной.

Поначалу у Эммы не получалось выбросить из головы Александра, мысли о нем преследовали ее каждую секунду, но музыка дриад могла успокоить даже такую мятущуюся душу. Звенели колокольчиками голоса и потихоньку эммины печали растворялись в чернильной темноте предрассветного неба. Есть такое время перед восходом солнца, когда становится ужасно темно и кажется, что света больше не будет никогда. Музыка дриад способна была осветить даже такие минуты.

- Просто сосредоточься на том, как оно растет, подумай корнях напоенных подземными водами и о том, как живительная влага поднимается по стволу к ветвям и листьям. Подумай о каждом листочке, растущем на кроне, о завязи, которая осенью превратится в спелый плод. Почувствуй это, Ампела, и ты обретешь связь с деревьями, - весело учила Эмму юная Нивеа – дриада серебристо-белого тополя.

- Ты не похожа на нас, поэтому связь не будет абсолютной, - говорила Магнифика – сереблистоопушенная рябина, в чьих седых волосах проглядывали оранжево-красные ягоды.

- Что значит, не будет абсолютной? – насторожилась Эмма.

Тополь Эгера осторожно положила руку ей на плечо:

- Послушай, Ампела, душевные печали дриады изливают друг другу только днем, под лучами милостивого солнца, таков наш обычай, а посему отложим разговор об этом. Скажу лишь, что как наполовину дрида, ты имеешь большую свободу, чем любая из нас. Почему мы так осторожно отнеслись к твоим спутникам? Срубив дерево, к которому привязана дриада, тем самым прервешь ее существование. Мы живем с деревьями и умираем с ними, наши жизни неразрывно связаны. Ты же имеешь возможность жить и в мире людей, и среди нас, твоих сестер. А теперь, присоединись к танцу.

Танец дриад был похож на то, как колышутся ветви и трепещут листья, как сгибается тростник под порывами ветра и как извиваются ветви-плетья ивы. Дриады были нечеловечески грациозны и, увидев Эмму Ардели, в их пестро-зеленой толпе, вы не смогли бы отличить ее от остальных. С каждым па танца и с каждой нотой музыки тоска по несбывшемуся развеивалась. Она изливала горести в каждом движении и то, что казалось бездонной пропастью отчаяния, оказалось рвом, через который Ампела возвела мост. Дриада Ампела делала то, что оказалось не по силам человеческой девушке Эмме Ардели. Обе части ее души дополняли друг друга, и это делало Эмму-Ампелу более цельной и более сильной. Она переживет все.