Лина начинает верещать, бьет меня по рукам, а затем прилетает туда, где находится самый важный агрегат в моей жизни.

—Ты что себе позволяешь?! Как ты смеешь вообще! — верещит на ухо, пока я корчусь в адских муках от сковывающей боли.

Кому хоть раз заряжали по яйцам, известно, что это за боль. Лучше вырежьте мне печень, чем вот это вот все. Лучше сгореть в аду, чем испытать хоть толику вот этого ужаса. Да, больно, пи*дец как больно, все внутри натягивается, а в штанах настоящий пожар, не в самом лучшем смысле этого слова, конечно, скорее в самом худшем.

—Тебе потом не у меня, а у него придется просить прощения. Поцелуешь, и все пройдет, — сиплю, уперевшись в край стола для преподавателя. Ля, как же больно. Ну что за фурия-то?

Но Лина не отвечает, я лишь боковым зрением замечаю, как шустро она вылетает из аудитории, а затем слышу цокот ботинок на невысоком каблук по мраморному полу.
Красиво ты ворвалась в моею грешную жизнь.

Красиво. Ты ушла из нее.

Не ушла, это фальстарт. Мы еще догонем и перегонем.

Но обидка небольшая у меня все-таки затаилась. Лелика, Болика и Халка трогать было так нельзя. Только губами, языком, и то нежно. С чувством, с толком и с расстановкой.

Значит, пойдем по-плохому. С преградами, бетонными стенами и перегородками.

Если Гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе. И тогда вообще ничего не станет преградой к достижению самой главной цели.

10. ГЛАВА 9

ГЛАВА 9

ЛИНА

Я СХОЖУ С УМА.

Это официально, потому что моя жизнь перевернулась с ног на голову, заставив меня буквально выть от безысходности в стенах университета. А все из-за него! Исчадие ада! Человек, которого и человеком назвать нельзя, ведь он просто зверь. Рука все еще побаливает, н это мелочи, если сравнивать с огромной лавиной непробиваемой уверенности в себе этого Агеева, И ЛАВИНА СНОСИТ МЕНЯ. Мне стоит только вспомнить его фамилию, как по телу начинают скакать мурашки ужаса. Именно так.

Он долбанный сталкер, поставивший себе цель извести меня. Я уже молчу о том, что Агеев считает должным каждое утро уведомлять о своем присутствии, таскать мне кофе, который я выливаю перед его глазами, а недавно так вообще задрал мне юбку. Сразу отхватил по своим Фаберже. Я сама опешила от такой резвой реакции на этот непростительный и унизительный поступок

Но сегодня день начался хорошо, я бы даже сказала замечательно, потому что сегодня наша с Петей годовщина…и это единственное, что удерживает меня сейчас в здравом смысле. Встав с кровати, я первым делом ищу своего жениха, но вторая половина кровати давно остыла. Я достаю подарок из-под кровати и проверяю его еще раз. Нет, ну это точно на вечер, сегодня ведь хочется нечто особенного, я так старалась найти незабываемый комплект.

И это если говорить обо мне, о человеке, который к сексу относится ровно. Но я старалась, потому что в последнее время из-за работы мы совсем отдались друг от друга, уже нет тех разговоров по душам, нет приятных и греющих душу посиделок по вечерам, да что там: мы почти не разговариваем, потому что Петя уставший большую часть времени, или отсутствует, а теперь и я такая же. Универ выжимает из меня все соки, а я даже работаю неполный день, о чем речь?

Ладно, правда в том, что мы оба выгорели. А сегодня именно тот день, когда мы сможем расслабиться, ведь так?

На крыльях любви я несусь на кухню, где и застаю Петю, глубоко погруженного в работу. Как обычно.

—Привет, моя радость, — нежно улыбаюсь, а затем подхожу и обнимаю жениха со спины. Он напряжен и уже без настроения с утра. В ответ ноль реакции, и я повторяю: