После очередной пары с Линкой мне удается остаться с ней наедине, я быстро штурмую эту крепость и…разбиваюсь коровьей лепешкой о пол.

—Детка, у меня проблема.

Лина дергается, переводит взгляд на меня, потом на уже пустую аудиторию, а в глазах всепоглощающий ужас. Малыш, ну чего ты? Не стану же я тебя насиловать? Только обоюдка и только когда сама попросишь, тут дело такое. Девочка должна меня адски хотеть, также, как я хочу девочку.

—Агеев, я уже говорила, ты не понимаешь? Учи, приходи и сдавай.

—Я не договорил, у меня проблема, — склоняю голову, но также смотрю в огромные глаза своей девочки.

Она хмурится, прижимает к себе учебники, а потом нетерпеливо-злобно спрашивает:

—Какая?!

—У меня встал, — довольно лыблюсь, замечая, как щеки девчонки начинают краснеть, она реально становится пунцовой на фоне своей белой блузки и черной юбки чуть выше колена. Я жадно ощупываю все открывшееся мне, смакую, жую и наслаждаюсь, получая гастрономический оргазм от поедания своей девочки.

Да, именно такой реакции я и ожидал. Лина бросает учебники на стол, а затем ее рука вздымается в указательном жесте.

—Вышел вон! — губы дрожат, вся она словно под напряжением в двести двадцать.

А я че делаю? Получаю удовольствие. Чистое, струящееся по венам, искрящее поярче короткого замыкания. Хотя...может это и она сражает меня наповал. И я валяюсь комком той коровьей лепешки, что уже размазалась по полу в первый раз.

Однозначно.

—А что мне за это будет? — стараюсь игриво спросить, но выходит по-другому, очевидно. Лина становится пунцовой.

—Я не играю с тобой в кошки-мышки, я делаю последнее предупреждение, а затем пойду к декану и буду говорить о том, что меня преследуют.

Ой как страшно, сейчас в штанишки наложу.

Я подхожу ближе. Еще ближе. Она делает шаг назад, словно боится, что я накинусь на нее прямо тут. В глазах полыхает праведный огонь, между нами так искрит, что скоро загорится синим пламенем. Маленькая храбрая девочка. Боится, но все равно идет на таран. Вот только кажется, что она такое впервые делает, совсем не похоже на типичное поведение малышки. Она в целом-то тихая, мягкая, даже успокоить аудиторию студентов не может, пока я не гаркну на эту ораву идиотов.

—Ты знаешь…а давай. Это так весело будет, я уверен.

Посмеюсь хоть весело и задорно.

Еще шаг. Я слышу ее сбивчивое дыхание и дышу одним воздухом со совей зазнобой. Прекрасно, мы будем идеально смотреться на моей новой кровати. Я специально прикупил для нее. Рус еще ржал, что я купил траходром. Ну и что? Всем приятно будет.

—Отойди от меня, — шепчет тихо, но смотрит воинственно. Маленький, но такое боевой солдатик. Ручки все равно дрожат, страшно, когда махина идет на тебя стеной? Когда может прижать собой бетонной стеной?

—Знаешь, о чем я думаю? Все время думаю, и эта мысль сводит меня с ума.

Лина молчит, лишь тяжело сглатывает и окидывает окружающее пространство потерянным взглядом.

—Я все время думаю, какого цвета у тебя трусики? Наверное, белые. Ты вся такая белая и пушистая. Да? А может черные, по классике идем. НО я бы хотел увидеть тебя в красных. Вот тебе бы они подошли, в цвет твоим искрящим от злости глазам. Хочется, чтобы они горели от экстаза, детка. Все эти аляповатые трусы с надписями брендов точно нет. Будет как-то чересчур, не для тебя. Классические черные, классические белые и винно-красные, бордо. Только представил, и уже почти кончил.

По мере продвижения моей речи, Лина то краснеет, то бледнеет. А потом я просто тяну к ней руку, и пока она не соображает, что я вообще делаю, приподнимаю ее юбочку. Белая ажурная ткань идеально ложится на загорелой коже, манит, оттеняется на темном фоне бархатной кожи, блестящей, будто на солнце. Колготки средней плотности, и мне видно абсолютно все. Ну как и думал, волна облегчения затапливает тело. Увидел. Красота.