— Тих-х-хо, женщ-щ-ина, ти-х-х-хо, ч-ч-ч-его ты кричиш-ш-ш-шь? — ее тут же поймали и настойчиво усадили обратно в горячую воду. Голос Змееныша, тихий и низкий, ее успокаивал лучше всяких пустырников. Шипящие звуки ласкали ей слух, мягко и бережно обволакивали сознание. — Это всего ли-ш-ш-шь корыто. Твой Канин сказал, что тебя обязательно нужно согреть. Да не дергайся так! Я даже хвост твой уже видел, подумаеш-ш-ш-шь. Хочеш-ш-шь, закрою глаза?

Найдя в себе силы дышать Ева судорожно вздохнула, опустила глаза, фокусируясь на островках своих тощих коленей, сиротливо торчащих из пены. Потом усилием воли заставила себя отцепиться от широкого мужского предплечья, увитого темными венами.

— Как… тебе удалось? — прошептала, снова поймав Илью взглядом.

Вид у Змееныша был… жизнью потрепанный. Бледный и грязный. Криво ей улыбнулся, нервно и быстро облизываясь.

— Ну… сначала я до тебя докричался, ты вынырнула. Хвост показала и с-с-с-ись.. кхм… чеш-ш-шую. — Он улыбнулся опять, но во взгляде Змееныша Ева видела нечто такое, отчего нервно поежилась, погружаясь в горячую воду. — Потом позвонил начальнику твоему. Нервный тип. Он долго и громко орал, наш-ш-шел там какого-то мутабора, они с-с-с-нова вместе орали.

Да уж… Ева в красках представила себе невозмутимого высшего ведуна, громко орущего в трубку и готова была утопиться. Прямо вот здесь, в мыльной горячей воде, на глазах у единственного свидетеля.

— Машина приехала с мужиком. Ты его утопить захотела, мы с трудом с ним отбилис-с-с-ь. Потом ты нырнула опять, я орал минут сорок, обещал даже жениться.

— Сработало? — слушая весь этот ужас девушка погрузилась в горячую пенную воду по подбородок.

— Не вздумай нырнуть! Я туда горчицы насыпал, и каких-то волшебных снадобий, водитель привез. Весьма подозрительных, кстати. Нет, не сработало. Пришлось пообещать кое-что посущественней. Ты там как, рыбонька, не сварилас-с-с-ь?

— Скажи мне, Змееныш… — Ева вдруг резко села, снова ловя на себе его пристальный взгляд. — Почему ты меня там не бросил?

— Ты рехнулас-с-с-ь, селедка? — прозвучало устало. — Не самое лучшее время для выяснения отнош-ш-ш-шений.

— Ритуал принятия в услужение проведен не русалкой, — Ева тихо ему возразила. Я бы осталась в том черном пруду, ты бы ушел. Совершенно свободен. Ты это знал. Мы не раз обсуждали уже эту тему. Тогда почему?

Илья вдруг медленно потянулся и осторожно убрал с ее лба влажные пряди разноцветных волос.

— А с-с-сама ты как думаеш-ш-ш-ь? — хрипло и тихо спросил.

— Просто ответь.

— Женщ-щ-щина, я же не каменный… — гибко к ней наклоняясь, он выдохнул быстро.

До последнего Ева не верила в происходящее и встретила прикосновение сухих теплых губ резким вздохом, лишь глаза широко распахнув. Потом быстро зажмурилась, вдруг испугавшись. Проклятие приворота острой болью должно наказать за отступничество от древней клятвы. Быстро и неминуемо. Так с ней случалось всегда.

Но проходила секунда, другая... и ничего не случилось. Почему он ничего не боится? Тепло губ Змееныша неуклонно и нежно затягивало в сладкую бездну их первого поцелуя. Крепкие пальцы на подбородке, ладонь на затылке, и вот уже они оба нырнули него с головой. Кажется, Ева вцепилась в мужскую футболку.

Судя по громкому всплеску воды, в корыте их стало вдруг двое. Совершенно неважно. Она не хотела выныривать. Даже когда воздух закончился в легких. И когда в ее дверь вдруг раздался звонок. Канин, наверное. Или снизу соседи.

Да гори все они ярким огнем!