— А хвост? — горожанин вдруг мягко поднялся, и переступив с ноги на ногу вязко чавкнул болотцем у берега. — У приличных русалок положен быть хвост!

Хвост… Задумавшись на минуту русалка достала из мутной воды свое длинное великолепие. Совершенно роскошный, двулопастный, серебристый, покрытый чешуйками и липкой весенней грязью.

Продемонстрировала и воззрилась недобро на Змеева, вдруг нервно оскалившись.

— Ух ты! — на него острые зубы русалки не произвели должного впечатления. — А заметила, он у тебя, как у дельфина! Не рыбий совсем. А красиво, мне нравится!

И опять широко улыбнулся, засунув руки в карманы штанов и демонстрируя просто чудовищную беспечность.

Бесил он русалку нещадно. Их разделяла всего пара метров. Один быстрый бросок, и чужак оказался бы в цепких руках чудо-девы. Закрутила бы, придушила, хвостом обхватила и на самое дно утащила. Уложить его светлую головушку в мягкие простыни ила, вплести в русы волосы травы озерные, накинуть на грудь тину мутную, залепить глаза грязью черною…

— Ева… — тихий звук низкого голоса снова казался ей смутно-знакомым. — Вылезай, давай. У нас с тобой там еще куча дел.

— Ева? Да. Это имя ей дали когда-то. Русалка вдруг вспомнила теплые руки, и тихую песню, звучащую над головой, и молочные терпкие запахи. Ева…

— Я тебе рыбный супчик к обеду сварю, обещаю. Давай, дорогая моя, напрягись. Нам еще барахло твое как-то из пруда вылавливать. И сушить. И домой потом ехать. Шевели жабрами, милая. Говорят, кровь если к мозгу приливает, сразу становится легче. Ты Сережу спроси, если мне вдруг не веришь!

19. 13. Гори огнем

“Беды все пропадут, коли в воду уйдут.” Русская народная пословица.

В первый раз Ева очнулась в машине. Стоял дикий грохот, воняло бензином и грязью, за стеклами кожаного салона мерцали опасные, темные тени. Девушка застонала. Лютый холод выламывал кости, натягивал кожу на острые иглы пронзительной боли. От него не спасало ни толстое одеяло, в которое ее бережно завернули, ни теплые руки, крепко ее обнимавшие. Дрожь трясла перфоратором, зубы стучали, из глаз лились крупные слезы.

— Т-ш-ш! Женщина, не скули, — прямо над головой раздался тихий голос. — Уже скоро приедем. Ох, и дала ты нам всем прикурить.

С трудом подняв голову, Ева в темноте увидела профиль Змееныша, резко очерченный, будто светящийся изнутри. Держа ее на руках, Илья неудобно скрючился на заднем пассажирском сиденье. И покачивал, как младенца.

— Куда мы? — она прохрипела с огромным трудом.

— Домой уже, слава Создателю, — он ухмыльнулся. — прости, но твой хвост я оставил в пруду.

Как осенние листья мысли тихонечко шелестели в пустой Евиной голове, и перекатывались медленно, неохотно, словно гонимые сквозняком. Вспомнилась мгла долгожданной воды, в себе растворившая Еву. Уютное мягкое ложе из тины и грязи, шепот проснувшихся раков и рыб, песня растений, подгнивших за зиму.

— Теперь настоящая я русалка… — Илье она тихо пожаловалась.

— Хорошо, что не ежик, — фыркнул негодник в ответ. — Я о чешую твою весь исцарапался!

Теплые губы нежно коснулись вдруг лба и девушка вздрогнула.

— Ледяная.

Вздохнул и в одеяло плотнее укутал, обняв еще крепче. Ева хотела его обо всем расспросить. Откуда машина? Как Змееныш достал ее из воды, где он взял одеяло и куда подевалась одежда, но язык вдруг опух, веки налились свинцом, и русалка мгновенно уснула.

Чтобы проснуться от громкого звука собственного голоса. Горячее влажное прикосновение к коже ее испугало до крика, до дрожи. Пальцами судорожно вцепившись в знакомую крепкую руку, девушка распахнула глаза и забилась, как рыбацких сетях бьется рыба.