Так же было в тот вечер, когда я увидел ее. В тот момент, когда я прикоснулся к ее матовой коже, в ту ночь в свете огоньков я почувствовал, как меня обжигает изнутри. И, оказывается, несмотря на прошедший год, ничего не изменилось.
- Я не обманывала тебя! – ее голос звучит звонко в большой приемной.
Брови сами собой ползут вверх, а губы складываются в подобие улыбки. Попалась, птичка!
- Я… Я не специально… - она уже не так уверена в себе. Вот и слабое место.
- Как это, не специально? Не специально прикинулась гостьей? Не специально врала о том, чем занимаешься? Или не специально нырнула ко мне в кровать?
- Я не хотела врать, так получилось, - она отводит глаза, и мне на секунду жаль терять их зеленый свет.
- Что теперь за игры? Чего ты добиваешься?
- Это не игра, Саша, – она перестает оправдываться, интересные переходы от раскаянья к праведному гневу.  – И тогда все было по-настоящему. По крайней мере, для меня.
Ее голос затихает, плечи опускаются. И не смотря на температуру в моей приемной, она передергивает плечами и обхватывает себя.
- Проехали, – стараюсь не делать глубоких вдохов. Запах ее духов уже разлился вокруг. Это не помогает мне держать себя в руках. – Ты меня обманула, чтобы забраться ко мне в штаны! Ты  знала, что я не сплю со своими подчиненными! Это факт!
- Ты вышвырнул меня с работы, не пустил на порог, не дал объясниться!
- А чего ты ждала? Кольца с предложением руки и сердца? Я не прощаю ложь!
Ее лицо превращается в маску. Я вижу на нем боль и ожесточение.
- Сейчас это не важно! – ей требуется вся сила воли, чтобы говорить как можно спокойнее. Но я слышу, как дрожит ее голос.
Ладно, поиграем.
- Хорошо. К делу.
Она молчит.
- Давай я начну! Ты приехала в Москву в надежде найти богатого папика и улучшить свою жизнь.
Стараюсь не смотреть на нее, чтобы не сбиться.
- Не знаю, сколько удач и неудач у тебя было, но ты залетела. И сама не знаешь от кого. Решила родить, это же билет в безбедное будущее, если развести «папочку»! Пока все правильно?
Резко оборачиваюсь, но вместо обычного в такие моменты смущения и вины, вижу дикую ярость и возмущение. Странно! А ты, Надюша, хорошая актриса! Но я уже бывалый…
- Или нет? Ты прекрасно знаешь, кто отец твоего ребеночка! Это какой-нибудь прыщавый неудачник, да? И вы решили развести богатого дурачка, чтобы жить на его деньги.
Стараюсь говорить беспечно, но внутри начинает подниматься старая обида. Нет, это того не стоит.
 Я ожидаю от нее чего угодно. Слез, мольбы, упреков, злости. Но она опять меня удивляет.
Задумчиво посмотрев на меня большими зелеными глазами, она вновь разблокирует телефон и смотрит на фото ребенка. Я вижу, как дрожат ее губы и теплеет взгляд.
 Она поднимает на меня глаза, полные печали:
- Мне тебя жаль…
Что? Ей меня жаль?
- Ты можешь, не веришь, но я говорю правду. Полина – твоя дочь. Посмотри.
- Что это?
Она протягивает мне свой смартфон. Разбитый дисплей отвлекает внимание. А на экране фото сменяют друг друга. Выписка из роддома: бледная, но счастливая Надя сжимает огромный конверт, а рядом только две женщины. Постанова!
Маленький желтоватый ребенок задумчиво смотрит в камеру, лежа в ванночке. Я должен повестись на это?
Ярко-розовый комбинезон, пухлые щечки и ясные голубые глаза. Серьезная девочка.
Последнее, что она показывает, коротенькое видео, на котором эта кроха, пыхтя, закидывает ножку и переворачивается с живота на спину. Фоном идет радостный голос Нади.
Поднимаю взгляд.
- Я должен поверить, что эта моя дочь? - протягивая телефон, бросаю холодно.