— Патипа, Саа, — кокетливо отзывается Виктория, придерживая себя за платье. Как из сказки вылезла со своим нарядом. Мама явно обежала не один магазин с детской одеждой.

— Пасип! — говорит Витя и тут же берёт сестру за ладошку. — Попесяли пистее! Пока папа не усёл!

Папа?

Романов здесь? Всё-таки сунул свой нос. Я думал, что не придёт. Но нет, набрался храбрости и наглости.

Неудачник. Понимает, что оказался в невыгодном положении. Будет давить на мирное соглашение. А оно ни черта не выгодно для Мари. Точнее, Марины.

— Стойте, — бросаю малышне, и они, словно надрессированные, тормозят. Параллельно быстро снова мою руки, вытираю бумажным полотенцем. — Я пойду с вами.

Открываю дверь с той же бумажкой в руках. Пропускаю первыми детей. И выкинув полотенце, направляюсь за ними, ощущая несвойственный холодок на пальцах.

Перчаток нет. Непривычно находиться без них на улице.

Давлю в себе соблазн свернуть в сторону машины, где они лежат.

Я же не могу быть в общественном месте без перчаток.

А если Романова скажет лишнего? Антону пока нельзя знать, что мы ищем доказательства врачебной халатности.

Дети бегут впереди, а я взглядом ищу Марину издалека.

Нахожу сразу. Она выделяется своей натуральной блондинистой кудрявой шевелюрой среди толпы. В своём белом обтягивающем платье. Простым до безумия, но подчёркивающем её фигуру.

И то, что я вижу — мне не нравится.

Романов.

Притворно мягко улыбается, держа свою жена на запястье. Что-то шепчет ей, и, судя по лицу, явно не слова о любви. И чем ближе я подхожу, тем отчётливее слышу:

— Я с тобой никуда не пойду, — шипит на него девушка.

— Пойдёшь, если не хочешь проблем для себя и своих паршивцев.

«Паршивцы».

Он так отозвался об этих двух маленьких детях, что летели к нему сломя голову? И если бы не близнецы, отвлёкшие их на аниматора, так бы они и бежали, ничего не видя.

Подхожу ближе.

Замечаю хватку на её запястье. Судя по белым костяшкам — давит сильно.

Настолько, что в глазах Романовой застывают слёзы.

С виду — обычная обнимающаяся пара, а внутри... происходит грязь.

Романов первый делает шаг, пытаясь увести её с вечеринки. И так резко, что Марина неосознанно идёт за ним.

— Ты хоть понимаешь, как выглядишь со стороны? — кидает ему, шипя.

Мерзко он выглядит, мерзко.

Но, обернувшись, он не отвечает ей. Видит меня.

А я рефлекторно хватаюсь за голое плечо Марины. Пальцы покалывает от непривычного ощущения бархатной и нежной кожи.

— Отпусти, — чеканю, стоит тому открыть рот. Блондинка вскидывает на меня глаза, в них застыли слёзы, но ничего не говорит. Или не успевает. Перебиваю их обоих. — Сейчас же.

— Нестеров? — шепчет удивлённо. Таким тоном, будто мы с ним друзья. Но просьбу мою выполняет. Скорее рефлекторно, отпускает от внезапности. — Здравствуй. А что ты здесь делаешь? Я думал, ты не любитель таких мест.

Смотрит на мою ладонь на плече его жены.

Стискиваю зубы от ненависти к этому человеку. И, не скрывая своей неприязни, чеканю:

— Оберегаю своего клиента от давления.

25. Глава 19

Марина

Делаю шаг назад. Рефлекторно. Оттого, что моментально испытываю безграничную брезгливость из-за одного прикосновения Романова.

Да кем он себя возомнил?!

Изменил мне. Назвал моих детей «выродками». И признался в своём грехе, который его абсолютно не волнует.

И после этого так заявляется ко мне, говоря «любимая»?!

Да чтобы у него язык отсох после такого!

— Прекрасно выглядишь, — не даёт мне отстраниться, усиливая хватку на талии.

— Иди к чёрту, — цежу сквозь зубы, упираясь ладонями в плечи.

Со стороны, не видя наших лиц, можно решить, что нас обуяла страсть. Вот так, при многочисленных гостях.