— Иди, — махнул рукой добрый Исхт. — Я тут еще час буду. Они по очереди подходят. Может кто-то что-то скажет. Поспрашиваю еще про соревнования. Намекну на собачьи бега…

— Береги себя, — сказала Нерта, слабо представляющая как эти собаки могут бегать, и ретировалась. Решив, что немного передохнет и вернется. Хотя расспрашивать собакозаводчиков бесполезно. Ей казалось, что для большей части пострадавших пропавшие питомцы всего лишь чудесный повод, чтобы поругать «не умеющих работать» сыскарей. Вполне себе логично. Она бы даже не удивилась, если бы они сами своих собак куда-то дели ради этого повода.

А еще ей очень хотелось посмотреть на лекаря, раздающего ценные советы. Потому что собаки этим людям ничем не помогут. Им просто нравится скандалить. Вдруг ему кто-то за советы платит.

— Хм… а почему Исхт назвал их собакозаводчиками? — застыла у выхода с поля Нерта. Получается, кто-то из местной публики продает щенков всем остальным. Может даже не один. И тогда… — Может пропавшие собаки были недостаточно породистыми и это могло открыться? Тоже версия. Надо у Исхта спросить.

Записав в записную книжку версию, Нерта пошла дальше. Утешая себя тем, что вдали от собаковладельцев думает она лучше. Может еще что-то придумает. Что-то, что легко проверить. А пока Эйтин.

16. глава 16

О мужчинах, которые слишком хорошо ее знают

На кладбище было тихо, светло и грустно. Мысли о собаках и их хитроумных хозяевах сразу же растворились в тишине. Смешались с шелестом листьев огромных деревьев, которые по легенде были посажены на могилах основателей города. И легенда могла быть правдивой. Железные дубы, если их не рубить, могут расти и до тысячи лет. Наверняка. Потому что тому, который растет во дворе Седого храма уже больше восемьсот и это доказано. Момент его посадки лично королем Гельцем Смелым описан во «Временных листах» и десятках легенд с балладами.

Нерте на старом городском кладбище нравилось. Многие склепы были сотворены знаменитыми архитекторами и по красоте могли посоревноваться с домами, храмами и скульптурными группами города. Дорожки поросли жесткой вьющейся травой с колючими листиками. Вокруг семейных склепов и именных камней потомки почивших насажали цветов. То тут, то там качали тонкими ветвями невысокие кустики сребролистой вязки, которая в ночь мертвых по слухам начинает светиться.

Если бы не повод из-за которого тут оказываются люди, Нерта бы любила это старинное кладбище больше, чем все городские парки вместе взятые. А так…

Эйтин, несмотря на происхождение и наличие семейного склепа, к которому ежегодно приезжают малознакомые Нерте дальние родственники, давно обосновавшиеся в более богатых и достойных их персон городах, завещал похоронить себя под обыкновенным камнем. Шлифованным гранитом. И надпись с его именем и посланием живым выбивать неглубокую, чтобы побыстрее стерлась ветрами и непогодой. Эйтину почему-то так хотелось. Если бы опять же не происхождение и родственники, которые могли обидеться и доставить Нерте и его живым друзьям проблемы, он бы наверняка исполнил свою угрозу и завещал себя сжечь магически огнем и рассеять над озером. А так, пришлось обзаводиться прямоугольным плоским камнем, который запросто спрячется за травой, если ей дадут разрастись, как на северной части кладбища.

А еще Эйтин не хотел, чтобы Нерта к нему мертвому ходила, тратя впустую время. И она не спорила, просто не знала, насколько будет хотеться пойти и хотя бы с камнем поговорить. Муж у нее был отличный, хоть и авантюрист, каких еще поискать. Понимающий и умный. Но иногда он в своих предположениях о лучшем все-таки ошибался. Несмотря на то, что очень хорошо ее знал.