Даник поднимается. Он ничего не говорит, но я чувствую в его сдержанных движениях такое напряжение, что мне становится не по себе.

— Давай поговорим, — спокойно, почти ласково, прошу я.

— Обсудим длинный список причин, почему нет? — безразличным тоном спрашивает он, но его руки дрожат, когда он натягивает футболку.

— Просто поговорим.

— Ага…

Он идет к дому.

Я, чувствуя неладное, следом.

Не доходя до веранды, Даник сворачивает к воротам. Распахивает створку. Затем идет прямиком к мотоциклу.

— Ты куда? — напряженно спрашиваю я.

Он поворачивает ключ зажигания.

— Хочу побыть один.

— Я уйду.

— Уходи, — отвечает он так тихо, что я едва это слышу сквозь шум двигателя.
А потом он срывается с места с такой скоростью, что меня хлещет по лицу воздухом.

— Даник! — ору я, но в этом гуле и сама себя не слышу.

Сердце уходит в пятки.

Он точно натворит глупостей!

Я выбегаю за ним за ворота. А его и след простыл, только слышу далекий гул мотора где-то за поворотом.

Первая мысль — позвонить ему, сказать хоть что-нибудь, уговорить вернуться. Но он же за рулем…

И без шлема, после бессонной ночи, нетрезвый!

Кто вообще в здравом уме катается на мотоцикле без шлема?!

А если с ним что-то случится?!

Если и с ним что-то случиться из-за меня?..

От этой мысли у меня к горлу подкатывает тошнота. Тело простреливает ледяными иглами.

Я опускаюсь на лавку возле забора и, прижав руки к животу, складываюсь пополам. Так немного проще, хоть сознание не отключается из-за паники.

Уехал, ну и что? Это его дело! Он уже не ребенок, я за него не отвечаю. Я ему не нянька!

Все будет хорошо. Все будет хорошо…

Качаюсь взад-вперед, будто себя убаюкивая.

А если не будет?! Нет никаких гарантий. Вообще никаких… Есть только смерть его отца, а у меня тогда даже никакого предчувствия не было. Теперь же муторно так, что картинка перед глазами плывет.

Что делать-то?!

Я понятия не имею, как связаться с его друзьями. Я не могу отправиться на его поиски на машине — во мне слишком много алкоголя. И Даник может быть где угодно!

Твою мать, где тебя носит, Даник?!

Обнимаю себя и на ватных ногах возвращаюсь во двор. Хожу туда-сюда по лужайке, считаю шаги, чтобы хоть как-то занять мозг, отвлечь его. А он постоянно подсовывает мне картинки: то ночную трассу, по которой под ливнем несется красный пикап, то утреннюю дорогу и грузовик, выезжающий из-за поворота навстречу мотоциклу.

Я что-то похожее уже переживала — когда узнала о гибели Саши. Сейчас другое дело, сейчас никто не умер. Но я не справляюсь…

Выхожу на улицу и просто иду вперед — туда, где за поворотом скрылся Даник. Считаю шаги. Заставляю себя мысленно проговаривать слова, концентрироваться на них. После трех тысяч разворачиваюсь.

Пусть я вернусь, а Даник уже там.

Вернется — и я придушу его собственными руками!

Ну кто так себя ведет?! Он же единственный сын Саши, кроме него — больше никого. Вообще никого. Он не имеет права так собой рисковать!

Ближе к дому вектор мыслей меняется. Я просто хочу, чтобы он вернулся. У меня с Богом не складывались отношения, но я искренне готова попробовать еще раз. Пусть Даник вернется! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Что мне пообещать за это чудо?

Сижу на скамейке, в тени сирени, крепко себя обнимаю и жду.

Солнце уже припекает, а Даника все нет… Пчела садится рядом со мной на скамейку, будто тоже ждет. В гнезде на столбе клекочет аист. Сквозь листья просвечивается высокое-высокое небо без облаков.

Опускаю взгляд на босоножки — все в пыли. Я даже не помню, когда их надела.

Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо… Просто не может быть, чтобы снова... Не может.