Он не должен так делать. Это просто нечестно…

— Дай мне воздуха, — шепотом умоляю я. — Дай мне время.

Чувствую, как Даник чуть отодвигается от меня, чтобы заглянуть в глаза.

Объятия его ладоней ослабевают. Через легкую пелену сладкой боли я чувствую, как подушечки его пальцев скользят вниз по шее, перетекают по позвонкам ниже, опускаются к основанию шеи.

Я открываю глаза. Прикосновение тает.

Мы вглядываемся друг в друга.

— Сколько тебе нужно времени? — спрашивает Даник.

— Завтра отвечу, — говорю я.

19. Глава 15. Мама года

Даник еще не вышел из дома, а я уже знала, что все это было враньем — крохотная уступка просто для того, чтобы он остановился. Секундная слабость. У меня нет ни одной причины здесь оставаться.

Втягиваться в дорогущий ремонт? Чтобы отремонтировать усадьбу, до которой мне нет дела? Ради прибыли, которая точно не стоит всех этих переживаний? У меня уже крыша едет от воспоминаний. Каждая минута рядом с Даником — боль чистой воды. И ради чего?

Это мой последний день в усадьбе.

Звоню покупателям и в очередной раз, дико извиняясь, переношу встречу на завтра, как можно раньше, — на восемь утра.

Покупаю продукты в магазине — ровно на один день.

Возвращаюсь домой. Забираю у Машки телефон, по привычке отчитывая “сколько уже можно сидеть в гаджетах?” Машка обижается, мол, ей не нужны гаджеты, ей нужны друзья. И я обещаю провести с ней целый день. Это и в моих интересах: меньше будет ненужных мыслей.

Мы устраиваем настоящий дворянский завтрак. Машка заворачивается в белую тюлевую занавеску. Я распускаю волосы и закалываю на сарафане какую-то блестящую тетину брошь.

Расстилаем на траве плед и поедаем овсянку на молоке из белых фарфоровых тарелок. Апельсиновый сок пьем из хрустальных бокалов для шампанского. Моя дочка счастлива. Я тоже. Только не представляю, чем еще заняться с ней десять часов.

Я вообще не помню, когда мы проводили столько времени вместе, просто развлекаясь. Я же всегда спешу, всегда много работы. Я бы и сейчас работала — ноут с собой, если бы могла отключить мысли о Саше.

И вот моя дочка полностью в моем распоряжении.

Мы играем в прятки. Она каким-то образом умудряется забраться в будку, в которой жила Гера. Ну это вообще! Я и ругаюсь на нее, и смеюсь: сама же в детстве так делала.

После этого, кажется, моя фантазия выключается.

— Мама, пойдем к Данику купаться! — предлагает Машка таким тоном, будто мысленно уже надела купальник, и фантазия включается снова.

— У меня есть идея получше. А давай откроем закрытые комнаты?

О! В этот момент по ширине улыбки на Машином лице мне можно было бы выдать грамоту “Мама года”.

Мы начинаем со спальни тети. Красивое унылое место. Или так кажется из-за легкого запаха лекарств? Но Машка в восторге — здесь же кровать с балдахином.

— Я буду спать в этой комнате! — визжит дочка.

Делаю вид, что не слышу.

Потом следует Машкино комбо “попрыгать на кровати — пооткрывать шкафы — порыскать в шкатулках”. В длинном черном платье, увешанная бусами разной длины, в шляпе с короткой вуалью и в старых туфлях на три размера больше она переходит в комнату моей мамы. Там все повторяется.

Я показываю ей альбом с мамиными детскими снимками, вставленными в приклеенные бумажные уголки. Для Машки это такая же волшебная странность, как дисковый телефон, который мы откопали в одном из шкафов. Когда-то в этом альбоме я нашла фотографию Саши. Она осталась в его доме. Если бы только я додумалась тогда ее забрать…

Следующая на очереди — гостиная. Я ковыряюсь ключом в замочной скважине.

— Не открывается, — вру.