– Кто здесь?

– Ничего не изменится, если ты узнаешь. Зачем ты калечил себя?

Я повернулся лицом в сторону говорящего и запрокинул голову, в надежде увидеть его из-под маски.

Громадная ладонь легла на мой лоб и вернула голову на место.

– Кто тебя надоумил? Это Шеннон?

В попытках сместить маску, я начал хмурить брови и оттягивать губы вниз. Но прежде, чем я добился какого-либо успеха, мою голову мотнуло в сторону от лёгкой пощёчины. Проскользнувшая влево ладонь вернулась назад и, уперевшись в нижнюю челюсть волосатыми костяшками, вновь поставила мою голову прямо.

– Знаю, что это она.

Незнакомец что-то отглотнул.

– Вам кажется весело каждый день тыкать в себя вилками? – продолжал мужчина. – Но ты, надо признать, сделал это эффектнее. Ну так что?

– Я сам.

– О, да ты можешь говорить. Я уже было подумал в голове у тебя поискать обломки ещё одной вилки. И чего ты добиваешься, зачем ты это сделал?

– Чтобы стать лучшим, – ответ пришёл сам собой.

Собеседник молчал. Должно быть, изучал меня взглядом. Затем что-то ещё раз отпил.

– Ну-ка поясни.

– «Боль» – это хорошо, «кровь» и «страдание» – хорошо, «хаос» – тоже хорошо.

– А заливать – это нехорошо, Конрад, – в голосе незнакомца слышалась усмешка. – Но ты делаешь это неплохо. Если я сниму повязку и попрошу тебя сказать, какого цвета пара пирамид стоит у меня на столе, ты сможешь это сделать?

– Смотря какого цвета пирамиды вы туда поставили.

– Обе белые.

– Тогда снимать повязку необязательно. Они обе белые.

– Что ж, похоже, ты и впрямь можешь стать лучшим. По крайней мере исходя из сегодняшнего дня это неизбежно.

– Никто не может знать, что будет.

Собеседник тепло рассмеялся.

– Не совсем, – сказал он. – Лучшие могут и не такое. Помни об этом, когда Ань начнёт заменять тебя, и не облажайся с выбором.

– Что?

– Поймёшь, когда настанет время, Конрад. От тебя будут ждать решительных действий.

Незнакомец схватил кресло за ручки, развернул его и толкнул вперёд. Я ударился о стену прохладного воздуха. Кто-то другой повёз меня витиеватыми коридорами прочь.

Коляска повернула несколько раз и резко остановилась. Чьи-то руки отстегнули меня, приподняли за шиворот комбинезона, пихнули в спину и прижали к стене. Конвоир навалился сзади. Пошевелиться не получилось – он был слишком сильным.

– Не дёргайся, а то будет хуже, – шепнул он на ухо. – Слишком с вами тут миндальничают, оттого и наглые такие стали. По мне лучше разок доходчивее растолковать, как всё устроено, чем беседами убеждать.

С этими словами неизвестный приставил к моей шее две иглы и резко вонзил их между позвонками. Боль с хрустом прорвалась до самого мозга, разорвав тьму багровой вспышкой. Руки и ноги заколотились в судорогах, барабаня по стене.

Ещё две иглы вошли в позвоночник между лопаток, разгоняя вверх по телу новую волну пламени. Конечности обмякли, но я не упал – мучитель так сильно прижимал меня к стене, что я просто-напросто повис между ней и его огромной ладонью.

– Ты должен доказать свою верность Республике. Отказ будет стоить тебе дороже. Не заставляй напоминать об этом.

Третья пара игл вошла в районе поясницы. Нарастающая скачками боль единым распирающим стержнем пронзила тело. Когда уже казалось, что выдержать её невозможно, послышался стрёкот электрошокера. Разряд щёлкнул через иглы и пробежал по всем нервам с такой силой, что я разом позабыл и кто я такой, и где нахожусь, и что вообще существую. Осталась лишь самосознающая обезличенная боль.

Невозможно было понять, насколько долго продолжалась пытка. По её окончании я обнаружил себя обессиленным во тьме на холодном металлическом полу. Осторожно пошевелился. Никто не помешал мне. Тело слушалось, но ощущения стали притуплёнными, точно я управлял им через какой-то симулятор.