— Да в чем же я виновата? — выпаливаю в сердцах. — Ничего такого не сделала.

— Лицемерка ты, Василиса, — мрачно усмехается он. — Пиздец лицемерка.

— Что? Да я не…

— Сдала меня в суде. Такого наболтала, что я считай, год жизни потерял. Защищалась она, блядь. Врала под присягой и не краснела. А теперь еще мне предъявы кидаешь, будто я сам тебя довел. Будто ты вообще здесь не при делах.

— Ну кое в чем мне пришлось… сгустить краски, — признаю, помедлив. — Но ты же бандит. И если я лично чего-то не видела, то это не значит, что ты ничего такого не делал.

Хан на больное давит. Совесть меня и так все это время мучала. Однако других вариантов и правда не было. Он так давил. Преследовал. И пусть силу еще не применил, положение все равно складывалось явно не в мою пользу.

— Я бандит, — кивает. — А ты тогда кто? Знаешь на какой срок тянет дача ложных показаний? Еще и под присягой?

Молчу. Поджимаю губы, глядя в его полыхающие опасным огнём глаза.

— Преступница ты, Василиса. Та еще аферистка. И если я захочу, то быстро на нары отправишься.

— Что? — выдыхаю пораженно.

— А ты думала, можно просто так языком трепать? — угрожающе прищуривается Хан. — Вот разберу срочные дела. И тобой займусь. По-настоящему. Адвокатов подключу. Расследование устроим.

Невольно качаю головой. Не верю ему. Не верю…

Но кажется, он сейчас совсем не шутит. Не запугивает меня. Не издевается. Кажется, он вполне серьезен, когда выдает все это ровным, абсолютно спокойным тоном.

— Ты же из тюрьмы сбежал, — выдаю, стараясь хоть как-то ему противостоять. — Тебе же наверное все сейчас ищут. Поэтому…

— А с чего ты взяла, что я сбежал? — хмыкает. — Что меня кто-то ищет?

— Ну а как, — выдыхаю с трудом. — Столько всего тебе предъявили. Такой срок.

— Да, Василиса, благодаря тебе мог надолго на зоне застрять. Но правда-то всегда выплывет.

Холод сковывает изнутри. Смысл фраз Хана еще не до конца осознаю, однако уже становится тревожно. Очень.

— Меня оправдали, — заявляет он хрипло. — По всем статьям. Теперь никто не подкопается. Не волнуйся.

Совсем не думала про такой вариант. Если честно, вообще, пока не думала толком. Столько всего происходит, что не до размышлений. В голове все перепутывается.

Ох… да как же теперь?

Слезы подступают к глазам. Хочется плакать. Но я быстро смахиваю все пальцами, не хочу показывать ему свою слабость.

— А вот, чем твое вранье под присягой обернется, большой вопрос, — ухмыляется Хан. — Лучше тебе быть послушной. Не злить меня. Поняла?

Растерянно киваю.

— Ну раз поняла, так ешь давай, — бросает он отрывисто. — Раздражаешь уже. Бесишь своей пустой тарелкой. Сейчас поедим. Отдохнем после дороги. А потом можно будет делом заняться.

— Делом? — невольно переспрашиваю.

— Да, — довольно оскаливается. — Дел у нас дохуя накопилось. Даже не знаю, с чего начать.

Выразительно меня оглядывает. Не оставляет иллюзий на тему того, про какие «дела» речь идет.

12. 11

Заставляю себя поесть, только чтобы Хана не злить еще сильнее. Хотя глядя на него кажется, ну куда сильнее уже? Мрачный. Хмурится, взгляда с меня не сводит. И чем больше проходит времени, тем сильнее становится не по себе.

Все выходит по его воле. Чем же он опять недоволен?

Украл меня. Держит в своем доме. Заставляет быть рядом. Еще и угрожает так…

Нос щиплет. Глаза покалывает. Очень стараюсь не заплакать. Только этого мне не хватало. Разрыдаться здесь. При нем. Прямо за стол.

Нет, нельзя. Не хочу показывать ему свою слабость. Рыдать буду потом. Когда останусь одна в комнате.

Если останусь, конечно.

Хан настолько пристально за мной наблюдает, что невольно начинаю сомневаться. Еще и его слова насчет наших… хм, «общих дел». Все это не предвещает ничего хорошего. К сожалению.