Но на счастье, рядом парковалась еще машина и просигналила, чтобы прогнать дворовую кошку. Я словно очнулась, вышла из транса и выпорхнула из салона машины.

— Бери сына. Поедем гулять, — напутствовал меня Марат.

8. =7=

=7=

«Бери сына. Поедем гулять!» — снова повторила я про себя эти слова, пока пыталась попасть ключом для домофона в специальное окошко.

Мои пальцы тряслись от эмоций, с которыми я не могла совладать. Внезапно сзади на меня накатил пряный, мужской жар и на пальцы опустилась крепкая ладонь.

— Позволь помочь.

Марат не позволил моей руке дрожать, а вторую руку опустил на талию, скользнув на живот, крепко прижав к себе на миг.

Объятие было кратким, но интимным и пронизывающим насквозь. Привязанность к Марату пустила свои корни глубоко во мне, поэтому от малейшего прикосновения в глубине души рождалось пламя и глушило разумные мысли.

Буйный распахнул передо мной дверь подъезда и пропустил вперед. Только сейчас, шагая по ступенькам, находясь под прицелом его взгляда я остро ощутила на контрасте разницу между ним и собой, пропасть между нашими мирами.

Не дойдя до нужного этажа, я замерла на лестничном пролете, и обернулась.

Я стояла на трех ступеньках и только благодаря этому была выше него, на голову.

— Я могу попросить тебя не ломать нашу привычную жизнь?

— Я должен сделать ее лучше. Такова обязанность отца и это не обсуждается.

Он считал себя вправе на многое. Что я могла выставить против него? Я была в заведомо проигрышной позиции и могла лишь минимизировать ущерб.

— Я подготовлю Ильяса и поговорю с ним о тебе. Хорошо? Прошу дать мне немного времени и проявить терпение.

Марат посмотрел мне в глаза прямо и твердо, сурово поджав губы. Я словно просила шторм подождать немного…

Но он все же кивнул.

— Ради сына, — и пошел наверх, к нужной двери.

Меня закрутило в воронке его мужского запаха, по которому я безумно скучала. Хотелось, чтобы в жизни Буйного нашлось место и для меня, промелькнула слабая мысль. Это говорили во мне отголоски сильной влюбленности…

 Остановившись возле двери Люды я нажала на дверной звонок. Марат остался стоять немного в стороне, у перил, но не прикасался к ним.

Мне казалось, что он с трудом переносил и подъезд с обшарпанными стенами, и запахи, которые в нем стояли — запахи из разных квартир, запахи жизни большого, но тесного муравейника, которым была любая из старых хрущевок.

Люда открыла дверь незамедлительно, словно только и ждала моего появления.

— Тая, ты быстро выписалась! — с улыбкой сказала она. — Ильяс башни собирает. Зайдешь?

— Конечно, — я шагнула в квартиру и обернулась на Марата.

Он отрицательно качнул головой.

— Жду вас здесь, — он дал понять, чтобы я не задерживалась, и у меня затряслись руки.

Дверь квартиры захлопнулась за моей спиной и разделила нас с Маратом.

— На тебе лица нет! — покачала головой Людмила и сочувственно придержала меня за локоть. — Что он за человек?

— Очень влиятельный, — просто ответила я.

— Он заберет Ильяса? — уточнила Люда шепотом. — Кажется, у них это в порядке вещей — забрать первенца и отдать на воспитание.

— Я сделаю все, чтобы мой мальчик не рос без матери, — решительно сказала я.

— Пойдем, Ильяс сегодня один, — махнула Люда, пояснив. — Все мамочки уже разобрали своих.

— Спасибо, что приглядываешь. Сколько я должна тебе за эту неделю?

Я полезла в сумку за кошельком.

— Отец Ильяса уже расплатился. Не стоит.

— Нет, стоит. Мало ли за что он хочет платить, у меня есть с тобой договоренность, и я…

Люда придержала мои руки своими ладонями.

— Вот только при нем так не выступай, если хочешь находиться рядом с Ильясом. Ты не в Америке, чтобы всюду платить за себя и делить счета пополам. Такие мужчины, как отец Ильяса, будут считать смертельным оскорблением, если ты начнешь трясти своим кошельком.