Ильяс насупился, явно хорошо запомнив мужчину. Сын всегда хорошо чувствовал меня, и когда в Москве мы случайно пересеклись с Маратом, Ильясу передался и мой страх, и тревожное состояние...

Воздух в подъезде стал густым и потрескивающим от напряжения.

Здесь, на крошечном клочке пространства оказалось сразу двое мужчин, дорогих моему сердцу, и я призналась себе в желании, чтобы они поладили.

Сделать это можно было только одним способом — показать Ильясу, что я благосклонно отношусь к Марату.

Поэтому я шагнула вперед и, не выпуская ладони Ильяса из правой руки, левой обняла Буйного за торс, прижавшись к его мощной, горячей груди лицом.

Марат мгновенно обнял меня в ответ, ничего не спрашивая, просто прижал, сделав это естественно, словно сотни тысяч или даже миллионы раз делал так, встречая меня и сына.

Ильяс стоял, держась на некотором отдалении. Он замер в ожидании и насторожился, внимательно смотрел на меня и Марата, словно пытаясь понять.

— Ты такая ласковая, не верится, — выдохнул Буйный мне в волосы, разжигая горячим дыханием очаги на коже.

— Хочу познакомить тебя с сыном, — ответила я.

В груди что-то екало и никак не хотело успокаиваться.

Всего один шаг навстречу, который я сделала сама, но внутри воском расплавилось сердце и билось ускоренно от нахлынувших чувств.

— Ильяс, — позвала я. — Это…

Марат застыл.

— Это твой папа, — выдохнула я. — Папа приехал.

9. =8=

=8=

Каждой клеточкой тела я ощутила, как напрягся Буйный после моих слов. Он жадно посмотрел на Ильяса.

Я ощущала нетерпение мужчины обнять своего сына, крепко стиснуть и залюбить, но он прислушался к тому, что я говорила об Ильясе, поэтому не торопился делать то, что ему хотелось.

Он присел на корточки, чтобы Ильясу не приходилось задирать голову и протянул большую ладонь.

— Привет, пацан. Как твои дела?

Ильяс напрягся. Я опустила ладонь на его шею и почувствовала, как сын насторожился, словно дикий зверек, с опасением и вниманием смотря на мужчину.

— Привет, — спустя целую вечность ответил сынишка, и я выдохнула ком, вставший поперек горла.

— Гулять пойдешь? — спросил Марат, выдерживая дистанцию.

— Да. Но маму не дам! — Ильяс вцепился ручонками за мою ногу и одновременно с этим насупился, расправив грудь колесом.

— Правильно. Так и надо. За маму горой. Но я твою маму забирать не стану. Она будет с нами. Если хочешь прогуляться, конечно.

— Хочу.

— Тогда пошли.

Марат поднялся и предложил руку мне, поступив тактично.

Ильяс еще не был готов прямо контактировать с Маратом, только через меня. Но сынишка не убегал и не дрался, в этом был очень большой плюс.

Во дворе многоэтажки люксовый внедорожник Буйного привлек немало внимания, нас провожали взглядами, я чувствовала их на себе, понимая, что сплетни обо мне рождаются прямо сейчас и завтра они станут еще невероятнее.

— Садись, — Марат открыл дверь перед Ильясом.

Чтобы забраться на высокую подножку, Ильясу не хватило бы роста. Марат сначала усадил меня, потом легко поднял замершего сынишку и опустил на заднее сиденье.

Ильяс покрутил головой по сторонам, его глаза зажглись при виде приборной панели автомобиля. Я поняла, что Марат не ошибся, сказав, что сыну понравится машина. Оставалось только гадать, какую машину он купил для Ильяса.

Мы поехали в парк, подсказывать дорогу Марату не было нужды, он пользовался навигатором и быстро доехал до нужного места, усмехнувшись лишь раз:

— Пробок нет, красота. Впрочем, дорог здесь тоже, можно сказать, нет!

Мы добрались до центрального парка, Марат припарковал автомобиль, предложил нам прогуляться и вытащил из багажника машину для Ильяса.