разницу.

Когда я вернулась в зал, за столом остался только веснушчатый парень. Рядом с ним, как ни странно, сидела Вика и о чем-то с улыбкой рассказывала. Невольно удивившись сговорчивости нашей начальницы, которая в обычные дни ни за что бы не допустила такую фривольность, я пошла собираться. Больше моя помощь не требовалась.

Воскресенье я благополучно проспала, поставив сотовый на беззвучный и прекрасно понимая, что очередная ночная смена в клубе аукнется головной болью. На работе была предельно собрана, однако взгляд то и дело цеплялся за входную дверь, а сердце нервно сбивалось с ритма, но волновалась я напрасно. Знакомое лицо с вечной ухмылкой так и не показалось.

В голове зрело единственно правильное решение — уйти из универа. Не насовсем, а хотя бы на один семестр, только одобрят ли академ — другой вопрос. Даже если нет, готова бросить. Приоритеты сильно поменялись, и с учетом стоимости операции следовало подыскать еще одну работу.

Когда я уже подходила к универу, позвонил бабушкин врач. Судя по голосу, это был мужчина средних лет, уставший и крайне занятой.

— Доброе утро, это Варвара? — он представился Николаем Дмитриевичем и перешел сразу к делу. — На самом деле мне не очень удобно по телефону вам объяснять. Думаю, ваша бабушка уже передала, что операцию нужно делать в ближайшие недели, и стоимость…

Шумно втянув носом воздух, я перебила.

— Знаю. Вы мне только скажите, до какого числа надо внести деньги и точную сумму операции.

Ответ прилетел обухом по голове. На миг во мне даже закралось сомнение — а не перепутал ли док парочку ноликов?

Стиснув зубы, дослушала до конца, не обращая внимания на открытое недоверие. Врач несколько раз переспросил, уверена ли я в том, что смогу достать деньги в срок, на что я только кивала, на деле не испытывая никакой уверенности. Липкое ощущение кошмара, от которого я все не просыпалась, не исчезало, поэтому эмоции глушились на корню. Свое я уже выплакала.

Выпрыгнув из автобуса, я проверила квитанцию и график. На всё про всё не больше трех недель. Плюс анализы и дополнительные процедуры, и вроде можно попробовать взять кредит, но кто бы мне его одобрил?

Яркое солнце издевательски слепило глаза, будто провожая в последний путь. Дернув плечами и мысленно влепив себе пару отрезвляющих пощечин, понеслась к ректору. Одна надежда на Михаила Аркадьевича.

Все еще не отрывая взгляда от сотового, почувствовала сильный толчок в плечо. По инерции отшатнулась и, поморщившись, размяла руку. Открытая сумка выскользнула из рук и шлепнулась о пол, отчего кипа бумажек, нужных для академа, разлетелась в стороны. Вот растяпа!

— Извини, — пробурчал знакомый голос, но я и не думала злиться.

Вскинула голову и не сдержала улыбку — рыжая шевелюра почти слепила, а по-настоящему виноватый взгляд друга вызвал желание потрепать по макушке. Ей-богу, от одного его присутствия мне стало чуть легче.

— Тимка? Какими судьбами?

— Сестра нагрузила, — скривил мордаху, театрально вздохнув. — Отчисляется она, а книжки я сдаю. Вот и где справедливость?

Заразительная улыбка вкупе с лучистым лицом невольно успокаивали. Земля не тряслась, дни текли в обычном темпе, люди продолжали радоваться или расстраиваться. И лишь от меня зависело, что я буду делать в дальнейшем.

— Везучая она. Я бы за такого брата душу дьяволу продала.

— Давай помогу.

Тима наклонился и начал собирать разобранные бумажки, сгрузив книги своей сестры на пол, чтобы не мешали. Несколько студентов, отдыхающих у окон, смотрели в нашу сторону, но я уже так привыкла к этому, что не почувствовала неловкости. На секунду даже выдохнула с облегчением — скоро ноги моей здесь не будет. И судачить сразу перестанут.