Немного. Выходит, у меня еще меньше времени, чтобы сориентироваться.

В отчаянии высматриваю хоть какой-то каменистый выступ, под которым можно было бы спрятаться, но как назло ничего подходящего нет. С высоты на трассе пикап виден как на ладони.

Марк рядом снова стонет, дергается и открывает глаза.

— Я что, отключился? — проводит ладонью по волосам и хватает меня за колено, вслушиваясь в гул. — Каро...

— Они нашли нас, Марк, — мне хочется плакать, — сейчас найдут.

— Сука... — он так сцепляет зубы, что слышно негромкий скрежет. А я так надеялась, что это у меня развилась паранойя и мания преследования!

— Нас прикрывает гора. Как только они из-за нее вывернут, сразу нас увидят. Здесь даже спрятаться негде!

Громов упирается здоровой ногой, подтягивается на руках и падает на пассажирское сиденье, щелкая ремнем безопасности. Во внутреннем зеркале заднего вида вижу, как его взгляд жадно рыщет вокруг. Внезапно глаза морской лазури торжествующе вспыхивают.

— Не найдут. Туда! — он показывает кивком на дорогу и резко дергает руль.

С ужасом упираюсь взглядом в улавливающий тупик для остановки грузовых автомобилей. Он покрыт толстым слоем гравия, переходящим в песок, и заканчивается каменистой насыпью. За ним начинаются густые лесные заросли.

— Что значит, туда? — издаю угрожающий писк, но мою ногу уверенно отталкивает мужское прокачанное бедро.

— Крепко держись и жми на газ, остальное я сделаю сам.

— Ты с ума сошел, Марк, мы же разобьемся? — от страха у меня пропадает голос, я могу только сипеть.

— Делай, что тебе говорят, — Громов левой ногой давит на педаль сцепления и перехватывает руль. — Отпусти.

Но я упрямо мотаю головой, потому что не могу разжать руки. Не получается. Цепляюсь за руль как за спасательный круг, хотя больше хочется вцепиться в Громова.

— Жми, Каро! — рычит он, и я вдавливаю педаль до упора.

Марк рулит одной рукой, второй переключает скорости. Мертвой хваткой держусь за руль, а сердце бьется так громко, что я почти не слышу рев двигателя.

Пикап проносится по короткому участку, предназначенному для аварийной остановки, взлетает как с трамплина и переваливает через каменистую насыпь. Я в страхе зажмуриваюсь и прячу лицо на груди у Громова.

От него пахнет потом, пылью, железом и остатками дорогого мужского парфюма. Марк рвано дышит, когда пикап приземляется всеми четырьмя колесами на землю. Нас встряхивает так, что кажется из меня сейчас выпорхнет душа. Вместе с мозгами.

Но уже через секунду автомобиль катится по траве, и я рискую приоткрыть глаза.

Марк умело маневрирует, филигранно вклинивается между двумя развесистыми деревьями и одновременно вжимает тормоз до упора. Остатками сознания отмечаю, что мы успели. Сверху уже надвигается тень выныривающего из-за вершины горы вертолета.

Продолжаю прижиматься к широкой, вздымающейся груди, сама почти не дышу. Громов глушит двигатель, а я пробую разжать руки. Но ничего не получается, и я жалобно всхлипываю.

— Что с тобой? — Марк заглядывает в лицо. — Ты так сильно испугалась?

Поспешно киваю, продолжая судорожно цепляться за руль.

— Я ннн... ннн... нн-никогда так... нн-не езд...ила...

— Да? — он удивлен или делает вид. — Ты хорошо водишь. Я думал, ты водитель со стажем.

— Ннн... Н-нет... — поднимаю голову и честно моргаю, — тт-только ввв... маг-газин... З-за хле-бб-бом...

Не только за хлебом, конечно, тут я преувеличиваю. Папа давно научил меня водить, и неплохо. Но он учил меня быть ответственным и аккуратным водителем. Перелетать через препятствия меня точно никто не готовил.