Подумать только, еще две недели назад у нас все было хорошо, мы жили, горя не зная, а теперь вокруг одна сплошная черная полоса. Казалось, некто преднамеренно стал разрушать нашу с Мишей размеренную жизнь, словно в отместку. Только за что?!
На часах уже пробило десять утра, а я все еще не решалась написать Вове на «Вайбер». Зеленый кружочек под аватаркой, как зеленый свет светофора: то появлялся, то пропадал. Я полчаса медитировала и сочиняла текст, даже писала пару раз, но затем все стирала и прятала телефон под подушку.
- Что ж так сложно… - спросила у самой себя, пока смотрела в одну точку на стене.
Узнать правду страшно, но еще страшнее было жить в неведении, думать, что все прекрасно… А потом вдруг в один момент все равно она вылезет наружу, хотим мы этого или нет. Я вздрогнула, понимая, что теперь и сама наступила на грабли. Мне обязательно нужно первой рассказать мужу, на что я пошла ради нас с ним, пока меня не опередил тот же Литвинов. И кто знает, какую версию преподнесет урод!
Телефон вдруг зазвонил, я глянула на неизвестный номер и напряглась. Это еще кто? Поразительно, я уже стала бояться телефонных звонков, как огня!
- Алло, - хрипло ответила и попыталась унять дрожь.
- Виктория Токарева?
- Да, это я…
- Ваш муж пару часов назад пришел в себя и очень просил связаться с вами, приезжайте.
- О, конечно же, я приеду прямо сейчас! – прокричала на эмоциях и сбросила вызов.
Господи, наконец-то! Мигом вскочила с кровати и наспех натянула на себя еще не до конца высохшие вещи. Как только адреналин отступил, ко мне вновь вернулась интенсивная боль между ног, замедляющая каждое движение. Я морщилась и чертыхалась, жжение стало еще хуже, чем вчера, каждый шаг давался мне с огромным трудом.
Тем не менее, окрыляла новость о том, что Мишенька первым делом захотел поговорить со мной, а не со своей полоумной матерью. Нельзя так говорить, понимаю, но в последнее время она стала переходить все дозволенные границы.
В ванной глянула на себя в зеркало и тяжело вздохнула: бледная, с огромными синяками под глазами и растрепанными волосами я выглядела, как Баба-яга. Еще и вещи эти нелепые, да он же поймет, что я не ночевала дома! Хотя, можно ведь прикрыться Иркой?
- Ты же сама хотела рассказать правду, чего теперь придумываешь для себя отмазки? – спросила я у своего отражения.
Хотела, да только… как? Не думала я, что придется признаваться Мише, когда он только-только начал выкарабкиваться после жестокого избиения. Будет ли Литвинов держать правду за зубами или сразу же побежит добивать своего обидчика? Как узнать наверняка?
Кое-как привела себя в божеский вид: умылась, причесалась и накрасила только ресницы Иркиной тушью. Буду решать проблемы по мере их поступления.
Мне снова пришлось оставлять подруге записку, это уже вошло в странную привычку. Хоть бы не в постоянную! Я знаю, Ира была бы рада, находись я с ней в одной квартире каждый день, но это не выход. У меня есть семья, пусть и с проблемами, но кто говорил, что будет легко? В горе и в радости, богатстве и бедности! Мы это преодолеем, так или иначе, по-другому быть не может!
Придя в больницу, сразу пошла к лечащему врачу Миши. Меня колотили эмоции, пока он рассказывал о положительных сдвигах в состоянии мужа. Я просто не могла поверить, что вскоре весь этот кошмар закончится, и Мишеньку выпишут.
- Никакого волнения, - говорил врач, пока мы шли в реанимацию. – Ему сейчас лишний стресс ни к чему, только положительные эмоции.
Он будто специально резал меня без ножа. Ну, как? Что мне делать, блин! Тем не менее, в глубине души я крепко схватилась обеими руками за слова, как за спасительный круг. Правду придется отложить немного, за это время я собиралась найти нужные слова и умело преподнести их Мише под правильным соусом. Сейчас же я готова была просто вылить на него правду, подобно ушату холодной воды. Ни к чему хорошему нас это не привело бы.