Справедливо или нет?.. Игнат уже думал над этим. Долго и изнурительно, никак не мог прийти к общему решению. И сейчас, когда следовало бы радоваться, смаковать победу, на самом деле во рту появился горький привкус поражения.

Он ждал Леху, но тот все не приходил, будто знал, что Литвинову нужно дать время остыть и подумать. Продумать, как действовать дальше. То, что Токарев все еще без сознания, одновременно и плохо, и хорошо. Опять же, мужчина не мог спрогнозировать такой исход, хотя это сыграло только на руку.

Устав ждать друга, Игнат позвал домработницу и приказал заменить постель. Деньги мужчина пока запрятал, обязательно вернет их Вике, ей они в скором времени ой как понадобятся, в этом нет сомнений.

Как же он хотел, чтобы Мишка поскорее пришел в себя и осознал, что вокруг его жизни творится жопа. Пусть знает, кто приложил к этому руку, и кусает себе локти.

***

- Ир, я такая дура-а-а! – прорыдала я и бросилась обнимать подругу.

Мы вошли в квартиру, чтобы не устраивать спектакль на потеху соседям, и теперь я могла выпустить эмоции на волю. В машине до последнего сдерживалась. Меня вез тот самый тип, что обыскивал, при нем я себе строго настрого запретила разводить сырость и даже каким-то чудом продержалась до дома подруги. Какое счастье, что она оказалась в квартире и впустила меня.

Я долго плакала, Ира все это время покорно ждала и гладила меня по спине, шепча при этом утешительные слова. Наконец, слезы иссякли, но злость все еще плескалась внутри, как взрывоопасная жидкость и могла рвануть в любой момент.

- Давай, садись и рассказывай, что произошло?

Мы подошли к дивану, я по привычке плюхнулась на него и в ту же секунду подскочила с диким криком, как ужаленная. Надо же, когда садилась в машину, не понимала, как адски жжет между ног. А сейчас, видимо, первичный шок прошел, боль вернулась с удвоенной силой. Невыносимо… Я всхлипнула и сжала ноги, желая хоть как-то унять саднящие ощущения. Стало только хуже: джинсы оказались слишком тесными, неудобными, так хотелось поскорее их снять и смыть с себя уже засохшую сперму. Ох, как же это унизительно! Как рассказать Ире? Она хоть и не осудит, но… С моральной точки зрения я просто перестану себя уважать.

- Так, подруга, - Ира схватила меня под локоть и потащила в коридор. – Давай-ка прими пока душ. Там на верхней полочке чистые полотенца и моя любимая рубашка, переоденешься. А я пока заварю нам крепкий чай. Хотя, лучше кофе с коньяком!

Как же я была ей благодарна за тактичность и понимание. Мигом закрылась в ванной комнате и, наконец, сняла с себя джинсы. Жжение старалась игнорировать, но от каждого движения становилось все невыносимее.

- Как же я тебя ненавижу, - прошипела, когда с трудом переступила высокий порог душевой кабины.

Включив воду, постояла некоторое время под теплыми струями воды и только потом схватила мочалку. Терла кожу до изнеможения и красноты, желая стереть все начисто. Меня все еще потряхивало из-за пережитого, даже не верилось, что я добровольно пошла на отчаянный шаг. А что будет дальше? Два дня… Опять эти гребаные два дня! У него явный фетиш на эту цифру, а я уже стала ненавидеть ее всеми фибрами души. Так хотелось уже плюнуть на долг, учитывая, что за свой косяк я расплатилась сполна. Что же мне делать?

Под душем я простояла, наверное, целый час. Нашла полотенце и быстренько вытерлась насухо. Иркина мужская рубашка оказалась как нельзя кстати - можно было не надевать тесные джинсы и не корчиться от боли. Трусики я постирала и повесила на сушку.