– Ты, насколько я помню, любил раньше в походы ходить, да?

– Угу. Год назад с пацанами отдыхали в палатках на Волге. А что?

– Возьми на всякий случай с собой все снаряжение. Ну то есть палатку, горелку, топорик…

Густые темные брови Вадима поползли вверх.

– Зачем?

Взяв мини-паузу, я медленно заговорила, взвешивая каждое слово:

– Их дом стоит на опушке леса. Предполагаю, что это не случайно. Возможно, в качестве «лечения», – взяла я слово в воздушные кавычки, – предлагаются выезды на природу. Может быть, заставят жить в палатках. А может, второе помещение, на которое ссылалась Кострова, вообще в лесу стоит, мы этого не знаем наверняка, она темнила на сей счет… Вот, и ты сможешь обретаться по соседству. А то, случись что, как ты от своей одинокой тетки побежишь меня искать по всей необъятной тайге?

Вадим задумчиво почесал затылок, как делал довольно часто. Я вдруг подумала: он и в обычной жизни «почесун» или это я на него так влияю? Надавала парню заданий, выдернула с работы, заставила снять комнатуху в какой-то халупе на краю жизни… Любой бы чесоткой заболел.

– В целом, мне нравится быть подготовленным ко всему. Лучше перебдеть, чем недобдеть, так же говорят?

– Ага. Тем более же едем на твоей машине. Можно взять много вещей. Ты не посмотрел, кстати, сколько дорога займет?

– В среднем, двое суток. И то если без остановок на сон и отдых. А я так, прости, не смогу.

– Я права получила недавно. Могу сменять тебя.

– Нет, – он решительно покачал головой. – У меня другой план. Берем билет до Томска. Там находим аренду автомобилей и прокат туристических экипировок. И пиликаем уже в деревню.

Я немного подумала. В принципе, так даже быстрее. Главное, чтобы была машина.

– Хорошо. Надо сразу купить билеты на нужный рейс.

Вадим послушно полез в телефон, тем самым показывая, что все расходы берет на себя. Глядя в экран, спросил:

– Как твой гипноз?

– Что? – Я не сразу поняла, о чем он. – Гипнолог?

– Ну да, старик этот.

– Все хорошо, завтра еду к нему в последний раз. И в пятницу мы выезжаем.

– В последний?

Черт…

– Ну да. Во второй. И в последний.

Тут нам наконец-то принесли пиццу, и разговор переключился на итальянскую кухню.

Деревня удивляла своей безлюдностью. Мои представления о сельской жизни строились на старых советских фильмах и рассказах бабушек-дедушек. Деды, конечно, были душой компании и играли на гитаре возле костра (оба), а бабули вышивали крестиком и помогали родителям в огороде. Одна из бабушек, кстати, была городским жителем с самого рождения, для чего сочиняла про морковку-картошку, не знаю. Хотя вроде бы у них был участок в СНТ, но что собой представляет этот загадочный зверь о трех буквах, я не ведаю. По всей видимости, там у всех имеется свой огород.

Мы медленно ехали по проселочной неасфальтированной дороге главной улицы деревни Западные Маковки – Луковой. Тот, кто придумывал названия улиц, умел смотреть в самую суть. «Горе мое луковое», – хочется сочувственно воскликнуть, обращаясь и к деревне в целом, и к каждому жителю в частности. Я поражалась количеству глухих металлических заборов. Возможно, за ними кипела жизнь, но с дороги мы этого не видели. Чуть дальше от главной трассы, с которой мы свернули в деревню, начали появляться деревянные частоколы и железные решетки, а то и вовсе живая изгородь. Ясно. Тем, первым, не по нраву, что мимо них постоянно кто-то ездит и шастает, вот и закрылись. А может, это дачники, а не постоянные жители. Им много света не нужно, цветочки на клумбе и так растут. Зато ближе к лесу картина менялась. За крашеными частоколами, гнутыми железными прутьями и кустами шиповника то и дело появлялись люди. Но на нас особо не обращали внимания. Словно привыкли к огромным черным джипам с московскими номерами. «У нас местные номера», – напомнила я себе. Вадим, человек привычки, взял такого же точно китайца, что остался дома. Даже цвет совпал.