Конечно же, они пришли опять туда, на поляну с камнями и кострищем. Только теперь там были люди, много людей. Старики. Бабушки в нарядных белых платках, Сергеич в лоснящемся на локтях пиджаке, бабка Валя, чинная и торжественная, сменившая кроличью безрукавку на вязаную шаль. Увидев подходящих девушек, она заулыбалась.

- Пришли, значит. Мишаня сказал, что придете. Анатольевна так хотела. - Она поправила выбившуюся из-под платка седую прядь. - Отстрадалась наша Аннушка, теперь все её тяготы позади.

С этими словами она подвела их к плоскому камню, на котором теперь лежала не хлебная краюха, а укутанное в голубую материю крохотное сухое тело. На лицо мертвой старухи Соня старалась не смотреть. Просто постояла молча рядом, положила в ноги собранный по дороге букетик купавок и Иван-чая и отошла. Марина тоже положила что-то. Приглядевшись, Соня поняла, что это вырезанная из коры игрушка. Кукла в берестяном платьице.

Защемило сердце, хотя кем ей была Анатольевна? Только случайной знакомой. Старухой, долго и тяжко вековавшей и не нужной никому, кроме таких, же, как она, стариков. Так что, может, и была смерть для неё избавлением? Ответа Соня не знала.

Почему-то уже не удивляло, что лежит покойная на камне просто так, без гроба. И то, что лица окружающих её старых людей совсем не печальны, а спокойны, светлы и даже радостны.

Мишаня, сосредоточенно укладывающий свеженарубленные дрова на старом кострище, даже не глянул в их сторону. Соне показалось, что за головами старух мелькнула зеленая бандана Луизы. Ильи не было видно, но она чувствовала, что он тоже где-то рядом. Где же ему ещё быть?

Подошел Сергеич с бутылкой, налил из неё в граненую стопку темного тягучего напитка. Протянул, хитро усмехаясь. Нет, это было не вино. То ли отвар из трав, то ли настой, слегка пахнущий дегтем.

Соня принюхалась, глотнула, и почувствовала, как по горлу прокатилось душистое тепло. Сергеич взял опустевшую стопку и направился к Марине. Та выпила, не задумываясь, улыбнулась. Да что они все улыбаются, словно не на похороны собрались?!

Она случайно подняла глаза и заметила в ветвях старой березы девчонку, она сидела в развилке ствола и болтала босыми ногами. Та самая? Или другая? Девчонка почти беззвучно хихикнула и, словно белка, ловко вскарабкалась вверх, пропав из виду.

Из леса подошли ещё двое стариков, принесли цветы – желтые озерные кувшинки, сложили к камню, За кустами мелькнул длинный приземистый силуэт, и Соня испугалась, что это вчерашний зверь. Но этот был другой - молодой, тощий. Робко прокрался стороной, даже не глянув в её сторону, и скрылся.

Подошла Марина, взяла за руку.

- Не бойся.

- Да не боюсь я, просто странно всё…

Придвинулся Сергеич, уже без бутылки, погладил бороду, достал из кармана трубку с обгрызенным мундштуком.

- Пора вам, девоньки. Дальше мы сами.

Марина молча кивнула и потащила Соню в лес. Сергеич помахал им рукой, закурил, выпуская клубы дыма. Кто-то чихнул прямо над его головой, фыркнул и ушуршал. Сергеич смутился и стал коричневым от табака пальцем гасить трубку.

***

Они сидели на старой поваленной сосне и молчали. Наконец Соня не выдержала:

- Что это было?

- Не было, а будет, - Марина все это время смотрела куда-то поверх деревьев, отделявших от них поляну. - Вон, смотри.

Но Соня увидела только растворяющийся в небе белый дым, причудливо извивающийся и словно танцующий над лесом. Она подумала, что должно пахнуть гарью, но был только дым, прозрачный и совсем не страшный. Легкие струи цеплялись за вершины сосен и кружили в них, а потом улетали к редким облакам, сливаясь с ними.