Я впервые вошла в палату, и она уже знала, что перед этим я несколько секунд простояла снаружи. Это объясняет, почему, едва открыв дверь, я увидела, что она уже ждет меня возле кровати.

Ее тело напоминало карточный домик, который существует, пока держится в равновесии, но может обрушиться от малейшего движения.

Она была высокой для своего возраста и казалась слишком жизнерадостной, учитывая происходящее. В тот день на ней была пижама того же светло-серого цвета, что и постельное белье.

На фоне всего этого выделялась огромная шляпа, которая, казалось, была нужна для того, чтобы удерживать ее тело на земле.

Она старалась скрыть дрожь в ногах, облокотившись на кровать и скрестив руки за спиной, словно они были той откидной подставкой, которая не позволяет рамке с фотографией упасть назад.

Некоторое время мы не встречались взглядами. Я первая отвела глаза в сторону, чтобы девочка не успела разглядеть в них чувство жалости. Повернув голову, я увидела молодую медсестру, сидящую в небольшом кресле.

– Привет, – прошептала я, словно боясь заговорить с девочкой напрямую.

– Привет! Я Айла, – ответила медсестра, вставая, чтобы поприветствовать меня.

– Привет! – сказала мне девочка.

Я заметила удивление на лице медсестры, когда девочка заговорила.

– Ты, должно быть, Луна, верно? – спросила я.

– Да, – ответила она, протягивая руку.

Стоило только пожать ей руку, чтобы все стало ясно. Хотелось верить, что выражение моего лица ничуть не изменилось и что я никак не выдала своего удивления, прикоснувшись к ней.

– Побочные эффекты, – сказала она.

– В каком смысле? – смущенно спросила я.

– Не во-во-волнуйтесь, это нормально, что вы заметили, ни-ни-ничего страшного. Ну! Иногда мы пытаемся скрыть нашу реакцию на что-то странное, но ведь это нормально – замечать что-что-то странное, как думаете?

Она почесала нос и показала мне свои пальцы.

– У меня отсутствует большая часть указательных пальцев на обеих руках, – сказала она, непроизвольно дернув плечами. – Это легко заметить, когда пожимаешь руку. Мы все та-та-так привыкли чувствовать пять пальцев при рукопожатии, что, ко-ко-когда одного не хватает, мы это за-замечаем. С дру-другой стороны, это не та-та-так видно, особенно если быстро двигать руками. Смотрите!

И тут же, опершись на кровать, она начала размахивать руками в воздухе.

– Так ничего не заметно, – сказала она, улыбаясь, и снова почесала нос. – Не-не-не так уже это и-и страшно.

Я молча стояла, пока она продолжала пристально разглядывать свои руки. Мышцы ее шеи сдавило от спазма, и она резко дернула плечами. От этих движений шляпа слегка съехала в сторону.

– Когда я была маленькой, на-на-начались осложнения, и кровь перестала поступать – черт! – в конечности. В конце концов я п-п-потеряла только два пальца, ну, по половине каждого. – Она поправила шляпу. – И знаете, что самое смешное? Все ду-ду-думали, что у меня будут проблемы с математикой!

Она замолчала, словно ожидая моего ответа, но я не знала, что сказать. Она снова резко дернула плечами и почесала нос.

– Не дошло? – продолжила она, улыбаясь. – Мы все у-у-учимся считать на пальцах, вот откуда и пошла десятичная система – черт! – и вот почему цифр – ну! – всего десять.

Она снова почесала нос.

Я украдкой посмотрела на медсестру.

– Нет, она тоже этого не-не-не знала, пока я не рассказала. Все ду-ду-думали, что я смогу досчитать только до восьми, ну, может, до девяти. – Она засмеялась.

Последовал еще один мышечный спазм шеи, и она снова несколько раз дернула плечами.