Я абсолютно ничего не понимала. Я чувствовала себя, как боксер, который несколько раундов спустя все еще стоит на ринге, забыв, что он там делает, и ожидая, что тренер выбросит полотенце или противник одним ударом отправит его в нокаут.

Конечно, в тот момент я еще не знала, что предо мной стоял самый необычный человек из всех, с кем мне довелось повстречаться в жизни.

Женщина стоит у входа в школу. Теперь их осталось трое: она, дождь и холод.

Вдруг она улыбается. Улыбается, потому что смогла увидеть ее. Теперь она точно знает, что девочка существует, что она настоящая, а не просто картинка из интернета. Конечно, это ничего не доказывает, но существование этой девочки хотя бы частично оправдывает происходящее.

«И все же, даже зная, что это неправда, я приехала», – говорит она себе.

Возможно, она приехала из-за того, как была потрясена, увидев нарисованный на доске символ бесконечности, или из-за того, что чувствовала себя обязанной. Или, может быть, потому, что хотела убедиться, что в реальности не может существовать таких аномалий.

Она снова думает о той девочке, которую только что увидела возле школы: кареглазая, высокая, с очень светлыми волосами. Вдруг она вспоминает об одной маленькой детали, на которую не сразу обратила внимание, и снова улыбается.

Желтый, на ней был желтый дождевик. Она понимает, что это нелепое совпадение, что многим детям нравится этот цвет, что этому есть рациональное объяснение. Стоило только оглядеться вокруг, и она наверняка бы увидела огромное количество детей в таких же желтых дождевиках.

Она улыбается и снова заглядывает в свой телефон, чтобы посмотреть карту: через две улицы должен быть парк.

Будь сегодня погожий день, вполне возможно, что девочка с мамой отправились бы туда вместе с другими учениками. Это несложно проверить, ведь на большинстве фотографий парка, которые она нашла в интернете, видно играющих детей с школьными рюкзаками.

Она направляется туда, не подозревая, что за ней с расстояния всего нескольких метров наблюдает мужчина. На нем военные ботинки и длинное черное пальто. Он прячется под огромным зонтом. Сейчас этот мужчина следует за ней в парк, держась на расстоянии.

– Что ж, с вашего позволения, – сказала я, пользуясь воцарившейся в палате тишиной, подошла к небольшому столику у окна и начала доставать документы.

– Если вы не возражаете, я вас оставлю, – вдруг сказала медсестра. – С тобой все будет в порядке, Луна?

– Да – ну! – конечно, – ответила девочка.

– Уверена?

Девочка кивнула, не переставая улыбаться, и снова почесала нос.

– Все это так странно! – почти прошептала мне медсестра.

– Что именно? – спросила я.

– Ничего-ничего! Что ж, если вам что-нибудь понадобится, просто нажмите на красную кнопку, вон на ту, Луна знает.

Она вышла из палаты, оставив дверь приоткрытой.

Я посмотрела на Луну и улыбнулась. Она улыбнулась в ответ.

Я стала раскладывать перед собой документы. Это были отчеты, самые ужасающие, которые мне только доводилось читать. Эта девочка пережила столько бед – чудо, что она до сих пор была жива. Ее звали Луна, ей было тринадцать лет, и, если верить последним медицинским заключениям, она уже давно должна была умереть. Но она продолжала жить.

Более десяти операций всего за шесть лет оставили на ней столько отметин, что едва можно было отличить одну от другой. Я стояла к ней спиной, перебирая бумаги, но чувствовала, что она наблюдает за мной. Я должна была показать ей документы и обсудить кое-какие детали. Но она не дала мне ни минуты.

– Меня зовут Луна, мне т-тринадцать лет, и у меня сразу несколько заболеваний, – сказала она.