Идет вниз по улице.

Он пытался рассмотреть ее лицо, прежде всего лоб. Но было слишком темно, он ни в чем не был уверен. Придется попробовать еще раз.

Он поворачивает за угол и ждет, когда женщина выйдет. Он последует за ней, чтобы узнать, куда еще она ходит, с кем встречается, в каком отеле живет.

Пока он ждет, он снова достает письмо, которое получил несколько дней назад. На конверте был нарисован символ бесконечности, внутри лежала фотография женщины, на обороте были указаны координаты и время. Не было только даты, поэтому он приходил к школе каждый день в одно и то же время в течение последних двух недель, пока наконец не увидел ее.

Луна сидела на кровати в позе лотоса. Ее руки лежали на бедрах, шляпа полностью закрывала голову. Она сидела неподвижно, настолько неподвижно, что на мгновение я испугалась, что она не дышит.

Я осторожно постучала в дверь, чтобы не напугать ее и чтобы дать ей знать о моем присутствии. Я подошла к письменному столу, положила сумку и достала несколько документов.

Я продолжала наблюдать за ней какое-то время: маленькое тело, скрытое огромной шляпой.

Я воспользовалась возможностью, чтобы осмотреть всю ее палату. Почему ее поместили на этаже со взрослыми?

Я обратила внимание на висевшую на стене большую карту мира, где кнопками были отмечены разные страны. Чего я не заметила в тот день, так это маленькой доски, расположенной сразу за дверью. Эту доску я обнаружила чуть позже.

Спустя время Луна подняла руки, медленно приподняла шляпу и высунула голову наружу.

– Привет, – сказала она, открывая глаза.

– Привет, – ответила я с улыбкой. – Почему ты сидела в этой шляпе?

– Ну, эта шляпа с-служит мне для м-м-многих целей. Иногда это щит, иногда это место, где я исчезаю, а иногда она с-с-становится моим домом, – ответила она мне, почесав нос.

– Твоим домом? – улыбнулась я.

– Да – ну! – я там чувствую себя в безопасности. Но с каждым днем она с-с-становится все м-м-меньше.

– Шляпа?

– Да, конечно. М-м-может быть, моя голова растет, но я ее измеряла и знаю, что это шляпа уменьшается. Н-н-но только изнутри, с-с-снаружи она всегда такая, как и была.

Молчание.

Со временем я стала лучше понимать мир этой девочки. Мне стало ясно, что эта шляпа была для нее кроличьей норой Алисы. Она просто хотела найти для себя другой мир, пусть и не чудесный, но хоть немного лучше настоящего.

– И что там внутри? – спросила я.

– То, чего нет снаружи, – улыбнулась она. – Там, внутри, у меня нормальная голова, без шрамов, с такой гривой красивых и вьющихся волос. Иногда я блондинка, а иногда – ну! – брюнетка – так! А один раз у меня даже были рыжие волосы. В-в-внутри я гуляю по улицам, и никто н-н-на меня не оборачивается. Там я здорова. Там никто на меня не тычет пальцем, никто н-н-не смотрит косо. Там в-в-внутри я тоже хожу в школу, много школ. Н-н-но в этих школах одноклассники надо мной не смеются. Н-н-никто меня не обижает, потому что у меня есть друзья.

Она вздохнула.

Я крепко стиснула зубы.

– К-к-каждый день там, внутри, другой мир. Сегодня, например, я была в таком месте, где никто – черт! – не смотрел на меня. Там, внутри, мы все не похожи друг на друга, поэтому н-н-никто меня не трогает.

– Во внешнем мире, – я хотела добавить «в реальном», – мы тоже все не похожи друг на друга.

– Да, только одни больше н-н-не похожи, чем другие.

Я пыталась представить, через что ей пришлось пройти в детстве: нервные тики, судороги в плечах, постоянное почесывание носа, заикание, ее пальцы, инвалидное кресло…

Несколько минут мы стояли молча.