Ей достало силы и смелости вырвать из рук мужчины щенка, а после уговорить мать позволить оставить самочку себе.

Валенсия сопротивлялась вяло и под натиском слезных упрашиваний разрешила.

Та ветреная весна, плавно перетекшая сначала в засушливое лето, а затем и в теплую, но дождливую осень, запечатленная в подаренных мне воспоминаниях, ощущалась как квинтэссенция чистейшего восторга и искристого детского счастья.

Свою питомицу Ирисалина назвала Синнэя, что на одном из мертвых языков первых драконов означало «сестра». Может, именно имя окончательно и связало судьбы этих двух неприкаянных душ.

Арзафара росла очень быстро, демонстрируя лучшие черты своей породы. Она была крупной, стремительной, на удивление сильной и пугающе бесстрашной.

Свою юную хозяйку Синнэя обожала. Прогнозы о её глупости и агрессии оказались пустыми. Самочка отличалась редкой сообразительностью и была воспитана под стать иным аристократкам. Впрочем, стоило кому-то посмотреть на Ирис недобро или как-то её обидеть, арзафара мигом превращалась в мстительное чудовище, готовое преподать обидчику болезненный урок.

Ирис с нетерпением ждала дня, когда Синнэя станет старше и её белоснежные крылья в достаточной мере разовьются и окрепнут, дабы подняться на ней под облака.

Дважды в день она устраивала для своей питомицы тренировки, не скупясь на похвалу и ласку за любое, даже самое незначительное достижение.

Возможно, именно благодаря этому на крыло арзафара встала легко, хотя нередко случалось, что даже самые крупные и сильные в помете щенки мужского пола воспринимали свои крылья как красивый рудимент, нужный лишь для привлечения самок. Такие лентяи могли за всю жизнь так ни разу и не оторвать свою откормленную задницу от земли больше чем на пару метров. Впрочем, бескрылые самочки были лишены и этого, в отличие от Синнэи, которая с каждым днем поднималась от земли всё выше и выше. Словно желала однажды долететь до самой Аюмы.

Но не случилось. Ни первого совместного полета. Ни исцеляющей душу дружбы длиною в жизнь.

***

Однажды в дверь спальни Ирис постучали.

Стук был отрывистый и будто насмешливый. Сон слетел с Ирис мгновенно, точно ей в лицо плеснули стылой водой. Каким-то шестым чувством девочка всегда знала, когда о её существовании вспоминали старшие братья. Вот и сейчас, вставая с кровати, она не сомневалась, кого увидит за порогом.

Испуганное сердце неистово стучало где-то в горле, готовое выскочить из него и, отыскав самое безопасное место, надежно спрятаться там от грядущей беды. Тело зазвенело от напряжения, посылая в разум эхо прежде пережитой боли.

Как у всех драконов, у Ирис были крепкие кости, но это не уберегло девочку от переломов. Братья неутомимо изобретали всё новые и новые способы отравить её существование, и что куда более важно, приучить Ирис жить в постоянном страхе. Чтобы она, словно загнанное, утратившее всякие ориентиры и надежду на спасение животное, вынужденно раз за разом переживала бессмысленную и беспощадную травлю.

Иногда Ирис казалось, что старшие братья питаются её болью, точно особые магические пиявки. Только если последние забирали уже существующие страдания, то Иган и Илан были их главной причиной.

И всё же Ирисалина упорно сопротивлялась собственной слабости, понимая, что если не будет сильной и стойкой, то никогда не сможет стать Явленным драконом.

Не открываясь никому кроме своей крылатой питомицы, она тихо радовалась, впервые ощутив внутри себя движение этого могучего и согревающе-горячего создания. Оно манило её будущей мощью и способностью дать отпор обидчиком.