– Звук, – потребовал Грэм, так как губы Кордона продолжали шевелиться беззвучно.

– …удовольствием, – гулко прогудел Кордон – звук включили слишком громко. – Мне известно, как вы заняты, сэр. Однако, если вы желаете со мной говорить… – Кордон сделал элегантный жест. – Что ж, я готов.

– Где он сейчас, черт возьми? – спросил Грэм у одного из слуг.

– В Брайтфортской тюрьме, сэр.

– Вас хорошо кормят? – осведомился Грэм, обращаясь к лицу на громадном экране.

– О да, вполне, – улыбнулся Кордон, обнажая зубы столь ровные, что они казались – да наверняка, впрочем, и были – искусственными.

– И вам разрешают писать?

– У меня есть все необходимое, – ответил Кордон.

– Скажите мне, Кордон, – настойчиво поинтересовался Грэм, – зачем вы пишете и говорите всю эту дьявольщину? Сами же знаете, что это неправда.

– Правда у каждого своя. – Кордон усмехнулся – скупо и невесело.

– Помните приговор, вынесенный вам пять месяцев тому назад? – спросил Грэм. – Приговор, согласно которому вам полагалось шестнадцать лет тюремного заключения за измену Родине. Так вот, черт вас побери. Судьи пересмотрели его и изменили меру вашего наказания. Теперь вам решили назначить смертную казнь.

Мрачное выражение лица Кордона нисколько не изменилось.

– Он меня слышит? – спросил Грэм у слуги.

– О да, сэр. Все в порядке, он вас слышит.

– Итак, Кордон, мы собираемся вас казнить, – продолжил Грэм. – Вам известно, что я могу читать ваши мысли; я знаю, как вы напуганы.

Он говорил правду; внутренне Кордон трепетал. И Грэм это чувствовал – даже несмотря на чисто электронный характер их контакта, а также на то, что Кордон в действительности находился от него за две тысячи миль. Подобные псионические способности всегда поражали Старых, а порой и Новых Людей.

Кордон не ответил. Однако до него, очевидно, дошло, что Грэм начал телепатически его прослушивать.

– В глубине души, – сказал Грэм, – вы думаете: «Почему бы мне не изменить моей партии? Ведь Провони мертв…»

– Я не думаю, что Провони мертв, – запротестовал Кордон. На лице его появилась оскорбленная мина – первое проявление искренности с самого начала беседы.

– Нет, думаете. Подсознательно, – возразил Грэм. – Вы даже сами этого не осознаете.

– Все равно. Даже если б Торс был мертв…

– Да перестаньте, – поморщился Грэм. – Мы оба знаем, что, будь Провони мертв, вы мигом прикрыли бы вашу пропагандистскую кампанию и смылись с глаз общественности на всю вашу последующую интеллектуальную жизнь, будь она проклята.

Справа от Грэма вдруг запищал зуммер аппарата связи.

– Извините, – сказал Грэм и нажал на кнопку.

– Здесь адвокат вашей жены, господин Председатель Совета. Вы дали указание впустить его независимо от того, чем вы будете заняты. Так мне его впустить или…

– Впустите его, – перебил Грэм. Кордону он сказал: – За час до вашей предполагаемой казни мы вас известим. Скорее всего, это сделает комиссар Барнс. А сейчас я занят. Всего хорошего. – Он повесил трубку, и экран стал постепенно тускнеть.

Главная дверь спальни распахнулась, и в комнату бодрым шагом вошел высокий и стройный, превосходно одетый мужчина с небольшой бородкой и дипломатом в руках. Гораций Денфельд. Иначе он никогда и не выглядел.

– Знаете, какие мысли я только что прочел в голове у Эрика Кордона? – спросил у адвоката Грэм. – Подсознательно он жалеет о том, что вообще примкнул к Низшим Людям. Вот он каков, их вождь! Если у них и впрямь есть вождь. Я намерен покончить с ними раз и навсегда, причем начну с Кордона. Вы одобряете мое распоряжение о его казни?