Лан тем временем тряхнула головой, отодвинула в сторону юбку и, по обычаю своей родины, забралась на меня сверху, неровно дыша и явно нервничая. Движения ее были мягкими, но неуверенными. Она напоминала котенка, лишь недавно открывшего глазки и боязливо высунувшего нос из укрытия.

- Давай-ка я сам, - предложил я, осторожно роняя ее на постель. Лан удивилась, но сопротивляться не стала: послушно развела колени и зачем-то зажмурилась. Меня это насмешило. Буквально пару минут назад была такой уверенной в себе, почти грозной – и на тебе: испугалась.

Я улыбнулся и поцеловал ее коленку. Потом, повинуясь неожиданному порыву, принялся ее раздевать. Она открыла глаза и удивленно приподнялась на локтях. И не говори, сам не понимаю, почему это именно сейчас мне вдруг захотелось посмотреть, как местные девушки выглядят без одежды. Я и жительниц Крагии обычно только по частям разглядывал: сверху, когда к ним клеился, и снизу, когда добивался своего. А тут вдруг захотелось развернуть прощальный подарочек от Асдара.

Результат меня не разочаровал: тело Лан было таким же холеным и смуглым, как ее лицо и руки. Даже лучше: на груди и животе кожа была такой нежной, что страшно было прикоснуться. Девушка не отличалась пышными формами, но и худышкой ее нельзя было назвать.

Я осторожно погладил изящную линию от бедра до талии. Лан прогнулась. Ее кожа на несколько мгновений ощетинилась мурашками. Я провел пальцами по ее животу, груди. Лан послушно закинула руки за голову, и я продолжил движение, погладив ее по внутренней стороне плеча. Потом чуть навис над ней, прижав локти, и поцеловал.

Стоило мне это сделать, как в голове словно что-то щелкнуло. Рвать, терзать, кусать, царапать – всегда борюсь с этими желаниями, когда дело доходит до общения с очень привлекательными девушками. И чем привлекательнее девушка, тем сильнее эти странные желания.

Сейчас, получив ее в свое полное распоряжение, я практически захлебнулся опасными эмоциями. Мне стоило больших усилий перебороть их или хотя бы частично перенаправить в желание другого рода. Но подсознание уже успело подбросить пару картин, где я с наслаждением делаю с ней жуткие вещи, а потом топлю окровавленное тело в пруду и навсегда покидаю Асдар под покровом ночи.

Я потряс головой, чтобы прогнать наваждение, и почувствовал соленый вкус крови: я прокусил себе губу. А Лан смотрела на меня и ждала. Не смотри. Лучше кричи, оглашай спальню стонами. Тогда зверь внутри меня удовлетворится этим и снова заснет. Вот уж кому точно нельзя давать воли.

Одолев свои опасные желания, я ласково улыбнулся ей, снял рубашку и сказал:

- Положи руки мне на плечи. Если будет больно, можешь сделать больно мне. Только по лицу не бей, а то меня родные не узнают.

Я никогда прежде не делал этого с невинной девушкой: всегда боялся, что будет скандал. Но здесь, в Асдаре, все было иначе: даже сами девушки не интересовались мной после того, как получали то, что хотели. И даже с учетом этого я продолжал избегать невинных, теперь уже по вполне банальной причине: какой с них прок, если они ничего не умеют? Сейчас же мне захотелось воспользоваться последним шансом и хотя бы раз в жизни провести ночь с девственницей.

Я не знал, как это правильно делать, и подумал, что чем быстрее, тем меньше мучений для нее. И потому я вошел резко и неожиданно даже для себя, не говоря уже о ней. Лан издала какой-то странный всхлип и намертво вцепилась в меня руками и ногами, словно заковав в железный кокон.

- Все хорошо, моя сладкая, все хорошо, - шептал я, покрывая ее шею и плечо поцелуями. Лан вся сжалась и только шумно пыхтела, хватая воздух короткими вздохами. Я не двигался внутри нее, справедливо полагая, что ей от этого легче не станет.