— Кто здесь?

Мне вдруг стало всё равно. Я толкнула дверь и почти равнодушно взглянула на полуобнаженную мачеху и сидевшего на постели Макса.      

— Мира, — с искренним удивлением произнес  бывший жених. А потом, словно опомнившись, накинул на себя простыню, и торопливо добавил, — это не то, что ты думаешь! Мы просто… разговаривали… шутили…

Я перевела взгляд на мачеху. Та стояла прямо, и, в отличие от своего любовника, не пыталась оправдаться. Не стала суетиться или искать одежду.

Её светлые волосы рассыпались по плечам, подобно золотистой шали. Голубые глаза потемнели и казались почти чёрными.

Она медленно разомкнула губы

— Мира, дорогая! Не ожидала от тебя такой прыти. Ты следила за мной?

Я с трудом покачала головой. Говорить что-то не было сил.

— Какая жалость, — вздохнула мачеха. — Ты бы провела еще несколько месяцев, наслаждаясь счастьем.  Вышла  замуж за Макса, отправилась в путешествие…

Её наглость меня поразила. Илона не смущалась и, тем более, не раскаивалась. Она сделала осторожный шаг по направлению ко мне.

— А потом умерла бы? — не выдержала я. — Утонула, упав за борт яхты?

Илона улыбнулась, но её улыбка больше напоминала оскал голодной волчицы.

— Что делать, дорогая, такова жизнь. Закон Дарвина. Стой, дура! Макс, держи её!

Её крик поразительным образом придал  мне сил. Словно очнувшись от наваждения, я бросилась прочь из комнаты,  захлопнув за собой дверь. Илона, налетевшая лбом на преграду, взвыла от боли.

— Макс, очнись! Не дай ей уйти!

Но я не стала дожидаться появления бывшего жениха. Бросилась к входной двери, потеряв несколько драгоценных секунд на возню с замком. Потом, не дожидаясь лифта, побежала вниз по ступенькам.

Вслед мне полетели ругательства, а затем всё стихло. Но я понимала, что меня в покое не оставят. Мачехе и её любовнику требовалась пара минут, чтобы одеться. Потом они бросятся преследовать меня.

Из глупой, ничего не подозревающей жертвы, я стала помехой  для планов Илоны. Мой отец, несмотря на свою любовь к ней, не простит измены и желания его убить. У мачехи  не осталось выбора —   нужно избавиться от меня как можно скорее, не позволив мне поговорить с отцом.

Страх придал мне сил, и, спустя минуту, я уже стояла во дворе, пытаясь понять, в каком направлении идти. Новостройки в темноте казались  неотличимыми одна от другой. Из множеств фонарей горели всего три, но меня это даже обрадовало — больше шансов  ускользнуть от погони.

Но, куда же мне идти? Как выйти к остановке маршрутки?

Охваченная страхом, я не могла найти дорогу назад. Покружила по двору, потом вспомнила о мобильнике и едва не застонала из-за собственной глупости. Давно могла вызвать такси или позвонить домой и рассказать, где я нахожусь. Пусть отец в командировке, но экономка сразу же пришлет за мной машину. А мачеха вряд ли решится напасть на меня, если узнает, что её тайна раскрыта. Всё равно от всех свидетелей не избавишься.

Я машинально опустила руку, к сумочке, которую носила на боку. Пальцы схватили пустоту, и я в ужасе поняла, что забыла сумку в квартире Макса. Я выронила её, шокированная рассказом мачехи. В сумке остались мои документы, ключи от дома, деньги и, конечно, мобильник.

Несколько секунд я стояла, не шевелясь, пытаясь осознать размер катастрофы. Я не смогу позвонить, чтобы попросить о помощи. Не смогу вызвать такси или заплатить за проезд в маршрутке. Всё, что мне остается, — бежать. Или искать магазин, который работает ночью, чтобы попросить продавца вызвать полицию.

В этот миг хлопнули двери подъезда, и в слабом свете фонарей появились две фигуры. Я повернулась и побежала, не разбирая дороги, стараясь, в то же время, держаться в тени домов.