Там нашлось всё, что мне было нужно: мука, молоко, яйца… Как ни странно, всё было почти идентичным. Только яйца были какие-то голубоватые, а мука – довольно серой.

После некоторых поисков я обнаружила и мешалку, и тазик… Завела тесто и начала его размешивать.

Нисса вдруг хихикнула:

– Ты не понимаешь, как надо! – заявила вдруг Нисса – Нужно с магией! – сообщила она и щёлкнула пальцами.

Мешалка вдруг вырвалась у меня из рук и с остервенением начала сама взбивать тесто, закручивая его с бешеной скоростью.

– Нет! – успела воскликнуть я. – Стой!

Но тут волна теста, вылетев из тазика, плеснула мне прямо в лицо, забивая рот, заливая волосы, глаза и мерзко стекая по декольте моего и так уже изрядно пострадавшего платья.

– Упс! – захихикала Нисса. – Я не хотела!

Впрочем, раскаяния в её голосе слышно не было, скорее удовлетворение.

Я отплевалась от теста, протёрла глаза подолом своего окончательно испорченного костюма и со всевозможной укоризной попыталась уставиться на детей… только чтобы обнаружить, что дети куда-то исчезли.

– Ох, вот озорники! – сзади раздался голос Фредерики. – Я как чувствовала, решила заглянуть! Ох, что ж натворили! – запричитала она, поворачивая меня, обтекающую жидким тестом к себе. – Давайте я вас почищу!

Добрая женщина запихнула меня в ванную, снабдив полотенцем и чистым платьем.

Закончив с приведением себя в порядок и переодевшись в гораздо более комфортную одежду, чем мой хэллоуинский костюм, я осторожно высунула нос на кухню. Там уже был наведён полный порядок, и не было ни души.

Я пожала плечами и начала замешивать новую порцию.

Плита там оказалась странной: печь, в которой горел ровный огонь, а верх представлял собой раскалённый металлический лист, на котором, как я поняла, и нужно было готовить еду.

Водрузив на этот лист сковородку, я быстро выяснила, что нагревается всё прекрасно, и я могу начать жарить оладьи. Приготовив первую порцию, я заодно пожарила себе пару яиц. Наконец-то я могу поесть! Да ещё и в тишине и покое! А на полке нашлась большая банка с чем-то, подозрительно напомнившем мне абрикосовое варенье… Это будет идеально к оладьям!

Не успела я додумать до конца эти волшебные мысли, как дверь отворилась, и внутрь с любопытством сунулся нос Корвина:

– А чем это так вкусно пахнет? – заинтересовался он, просачиваясь внутрь. – А мне?

– И мне! – подхватила Нисса, влетая следом, по пути отпихивая брата. – И ему! – она подняла руку с уцепившимся за неё паучком.

– Садитесь, – вздохнула я. – Сейчас буду вас всех кормить.

Конечно же, паукашка в момент заглотал яичницу, которую я любовно приготовила для себя. А когда я отвернулась, чтобы пожарить себе новую порцию, оказалось, что все оладьи волшебным образом исчезли с блюда.

Нет, конечно, дети сыто отдувались и поблёскивали измазанными жиром и вареньем щеками… Но мне показалось, что карманы очаровательного розового платья Ниссы подозрительно оттопыриваются. То же самое можно было сказать о карманах маленького лорда Фаунтлероя, он же Корвин.

Дети смотрели на меня большими глазами, в которых плескалась сама невинность. Я аж умилилась, наблюдая столь рафинированные актёрские способности.

Ну, оладий мне не жаль. Надеюсь, что соседство с дохлыми мышами, которыми, похоже, набиты карманы этих детей, им не повредит.

– Ну ладно, нам пора, – величаво кивнула Нисса, сползая с высокого табурета.

– Ага! – в тон ей сообщил Корвин. – Там будут фейерверки устраивать, я хочу посмотреть, как они это делают.

И дети вылетели за дверь, оставив меня поглощать свою яичницу в гордом одиночестве, напряжённо размышляя, что надо бы проверить, что они затеяли. Фейерверки и мальчишки – это довольно взрывоопасная смесь, как по мне.