Причём успела выхватить её буквально в последний момент. Челюсти гусеницы с клацаньем сомкнулись в пустоте.

Да что ж такое! Все вокруг так и норовят сожрать моё имущество! Паук пальто сожрал, гусеница на сковородку покушается! Их что, мамы не учили, что нельзя жрать чужие вещи?!

Я прижала сковородку к себе.

– Что за ерунда! – гневно воскликнула, укоризненно взирая на гусеницу. – Это моя сковородка, её нельзя есть!

– Что, прямо совсем? – обиженно спросила гусеница, насупив мохнатые брови. – Ни кусочка?

А я ошарашенно сползла по стене на пол, по прежнему прижимая к груди сковородку. У меня галлюцинации на почве голода? Или это сардельки такие забористые были? Говорили мне: не ешь незнакомую еду!

***********************************

Как вам эта очаровательная гусеничка? Так и не скажешь, что сковородками питается!

8. Глава 8. Готовка в экстремальных условиях

Селена

Гусеница обиженно сползла со стола и, подобравшись к моим ногам, совсем по-кошачьи боднула меня в колено.

– Мурр, – заурчала она, продолжая подражать кошке, заглядывая мне в лицо большими умоляющими глазами. – Ну может совсем маленький кусочек! Кро-ошечку! Так вкусно пахнет!

Дети при этом покатывались со смеху, сев рядком на кровати. Им только попкорна не хватало для полной картины.

– Нет! – я была непреклонна, и на всякий случай поднялась на ноги, готовая бежать, спасая своё имущество. – Это не еда. Это совсем для другого предназначено!

Гусеница всхлипнула и её огромные голубые глаза наполнились прозрачными слезами.

Моё сердце не выдержало такого зрелища. Я оторвала от своего костюма металлическую пуговицу, которая после моих приключений в лесу и так болталась на ниточке, и положила её на пол перед животным.

– Вот, хочешь? Это тоже, по-моему, железное!

– Ай! – крикнул мальчишка, вскакивая с кровати. – Сейчас она…

Но было поздно. Гусеница слизнула пуговицу, расплылась в довольной улыбке… и рыгнула. Мощной, громовой, огненной отрыжкой.

Столб пламени чудом пролетел мимо меня, только опалив колени, а подол платья сбоку обуглился и испарился.

– Мамочки! – отпрыгнула я в сторону. – Это что за животное?!

– Это Мурка, – недовольно буркнул мальчишка, поднимая гусеницу, сразу обвисшую у него на руках огромной мохнатой сосиской. – Мой шамир. Её нельзя кормить железом!

– Ага! – просияла я. – Значит ты и есть Корвин!

Мальчишка мрачно кивнул. Нисса хихикнула:

– А здорово она пыхнула! Представляешь, что было бы, если бы она всю сковородку съела?!

– Дети, – торжественно сообщила я, поняв, что в этом доме, где кормят исключительно питомцев, пора, наконец, позаботиться и о себе. – Давайте пойдём наконец на кухню! Я есть хочу. Заодно покажу, как правильно использовать эту сковородку.

– А ты умеешь готовить? – заинтересовался Корвин.

– Увидите! – загадочно сообщила я.

– Не получится, – поджала губы Нисса. – Там сейчас повара готовят торжественный ужин. Там места нет.

– А мы пойдём к Фредерике! – подпрыгнул Корвин. – Она разрешит своей печью воспользоваться.

– Ну, наверное, – с сомнением протянула девочка. – Но Мурку с собой всё равно нельзя.

Корвин приподнял своё животное, явно задремавшее у него на руках и ничтоже сумняшеся сгрузил его в кресло. Гусеница, не просыпаясь, свернулась клубочком и продолжила свою сиесту.

– Всё, – с довольным видом сообщил он. – Мы готовы. Идём!

И мы пошли. Я пока решила не поднимать вопрос, что я буду делать с огнедышащей гусеницей, оставшейся в моей комнате, и как слуги отнесутся к дыре, проеденной в стене.

Запыхавшаяся Фредерика, командующая целым взводом поваров, разрешила нам воспользоваться кухней в пристройке, где жили слуги и она сама.