И Киллиан сделал движение, желая отступить. Ему не дали. Брат проворно подскочил на ноги и, извернувшись, схватил его сзади за шею. И тут же с силой толкнул вперед, не выпуская из хватки. Киллиан врезался в ограждение, и камни с сухим скрежетом посыпались вниз.

Он завис над бездной.

В глазах помутилось. Сердце едва не выскакивало из горла.

Единственное, что удерживало его от падения, – рука брата. Она же не давала отступить назад, в безопасность.

– Смотри, Килли, вот она свобода, – прошептал в самое ухо Марион, обжигая дыханием.

– Это смерть… – губы не слушались, дыхание перехватило.

– Только если бояться. Убивает страх. Тот, кто его не ведает, – тот свободен.

– Марион, пусти… пожалуйста…

Тот тихо рассмеялся. Он стоял так близко, что, казалось, даже его глубокий вдох столкнет Киллиана вниз. Одно неверное движение, и шутка зайдет слишком далеко.

– Знаешь, у драконов древности существовал обычай. Когда приходило время драконятам проклевываться из яиц, драконица только наблюдала, не мешая. Бывало такое, что в кладке оказывались порченые яйца, из них рождались слабые детеныши, которые могли стать обузой своему роду. Более сильные братья и сестры выкидывали их из гнезда, и драконята разбивались о скалы.

– Марион, пожалуйста…

– Это в тебе память предков говорит, маленький Килли. Память такого вот порченого драконенка, знающего, что он неполноценен, и высота никогда не будет его домом. Она его убьет, сбросит на скалы.

– Будь ты проклят Прадраконом, Марион, – горечь разливалась во рту, такая, что не выплюнешь и не проглотишь. Брат был прав, несмотря ни на что – прав…Киллиан всегда это знал, с тех пор как начал осознавать себя.

– Смотри, – свободной рукой Марион схватил его за подбородок и задрал голову вверх, заставляя оторвать взгляд от земли далеко внизу. Киллиан потерял равновесие и судорожно схватился за каменную кладку, из-под пальцев посыпалось крошево. Одна нога зависла над пропастью.

– Смотри, смотри так, будто от этого зависит твоя жизнь, – губы Мариона касались его уха. – Видишь солнце. Высота – это солнце. Высота – это звезды. Говорят, на краю земли небо опускается так низко, что можно коснуться их крылом. Я мечтаю побывать в тех краях.

Солнечный свет обжигал глаза, и по щекам текли слезы.

– За что ты меня так ненавидишь? Я не сделал тебе ничего плохого…

– Я просто выполняю свой долг, Килли. Очищаю род от порченой крови, – и вновь стиснул подбородок, задирая его голову. – Смотри на солнце. На солнце, а не на скалы. И тогда ты полетишь. Тогда будешь свободен.

– Я не умею летать.

– Придется научиться… или умереть. Смерть – это тоже свобода.

И легонько подтолкнул его вперед, отпуская хватку на шее. И пустота приняла Киллиана в свои объятья.

За некоторое время до начала событий.

Киллиан пришел в себя на узком диване. Под головой подушка, на ноги накинут плед. Ну надо же, какая забота. В камине потрескивает огонь – это хорошо, потому что его знобит. Но в остальном, понял с удивлением, он чувствует себя хорошо. Неужели Марион расщедрился на первоклассного мага-целителя? Что ж, означать это может только одно – ему от Киллиана что-то нужно и смерть пока в планы брата не входит. Только как бы понять, «пока» – это насколько?

– Сдается мне, тебя мучали кошмары.

Марион сидел в кресле в излюбленной позе нога на ногу и поигрывал янтарной жидкостью в высоком бокале. На тонких пальцах переливались инкрустированные драгоценными камнями перстни. Их блеск резал глаза. Киллиан отвел взгляд и сел. Жутко хотелось есть. Сильнее – только покинуть это место.