- Доченька! Никак тебе нельзя завтра с утра в дорогу! Останься у нас на пару дней, а потом тебя Стёпа отвезёт в Москву, до больницы. Ножку надо поберечь, не дай бог разболеется - потом всю жизнь мучиться будешь. С суставами шутки плохи.
Я поджала губы и отрицательно покачала головой. Не хотелось обижать добрую женщину, тем более, что она только обо мне заботится, даже готова приютить совершенно чужого человека, но остаться было никак нельзя. Ну вот просто совсем. Антонина Петровна пыталась спорить, а я вежливо, но решительно отвергала все её доводы. Андрей наблюдал за этим спором молча и с улыбкой.
Наконец сдавшись, хозяйка отвела нас в приготовленную комнату с застеленной кроватью, показала, где находится ванная, и оставила отдыхать.
Я замерла в недоумении, глядя на единственное подходящее для сна ложе. Двухспальное, правда, но - единственное. Даже креслица какого-нибудь раскладывающегося в помещении не наблюдалось.
- Это... что? - спросила я у Андрея.
- Наша кровать, я полагаю, - ответил он невозмутимо. - Для сна.
- Да, но... с чего хозяева взяли, что мы... хм... пара?
- Ну... возможно, я им так сказал.
- Зачем?!
- Мне показалось, так будет лучше, чтобы избежать лишних расспросов и домыслов.
- И что нам теперь делать... с этой кроватью? Как её делить?
- Я предлагаю не создавать проблему на пустом месте и вести себя как взрослые люди. Просто лечь спать, а завтра с утра пораньше выдвинуться в путь.
Сердце моё взволнованно колотилось. Я никогда в жизни не проводила ночь в одной постели с мужчиной и была отнюдь не уверена, что смогу уснуть.
Андрей снял пиджак и повесил его на спинку стула, а я опять замерла, заворожённо разглядывая его спортивные плечи и грудь, обтянутые рубашкой. Мужчина смотрел на меня в ответ, и в его глазах прыгали весёлые искорки:
- Забавный у тебя наряд. Ты, наверное, любишь покопаться в гардеробе своей бабушки...
Мои щёки вспыхнули от стыда и смущения, хотя это было правдой и прежде я её совсем не стеснялась. Пытаясь сохранить лицо, бросила как можно безразличнее:
- Да, ну и что? Мода - вещь преходящая, а мне нравится эта одежда. У неё есть душа и история.
Андрей поднял руки вверх:
- Никто не спорит. Дай угадаю... ты студентка? Изучаешь историю?
- Нет, не угадали! - отчего-то обрадовалась я. Наверное, меня просто злили его самоуверенность и самодовольство.
- Хм... литература?
- Опять мимо!
- Чёрт! Обычно я хорошо угадываю... Что же там ещё гуманитарное есть? Филология? Психология?
Я чуть не прыгала от радости.
- Нет. Нет. Нет! Я художник.
- Дьявол! Ну конечно! Художница...
- Учитель рисования, если быть точной.
- Да... да, действительно похоже. Или ещё учитель музыки - очень бы подошло. Но я тебе, Яна, вот что скажу: оденься чуть современнее и откровеннее - и тебе не придётся работать ни дня в своей жизни.
- Что за глупости вы говорите! - нахмурилась я. - У меня нет такой цели, я хочу стать художником... творить.
- А... ну тогда... можешь продолжать, - он прошёлся насмешливым взглядом по моей чудесной плессированной юбке и покинул комнату.

Андрей

Эта девочка меня удивляла. Я всё подспудно ждал, когда в её наивных светлых глазках загорится такая привычная алчность, кокетство, жеманство... но градус искренности никак не спадал. Все её реакции были непосредственными, как у ребёнка. Она не красовалась, ничего из себя не изображала, а это замешательство из-за общей кровати... честное слово, у меня вполне всерьёз мелькнула мысль: не невинна ли она?! При всей Яниной детскости, совершенно очевидно, что она уже взрослая, лет 19-20 - точно. Разве в наше время ещё существуют двадцатилетние девственницы?!