В дополнение нам дали редкость: отечественный защищённый планшет на «Эльбрусе» с продвинутой инерциальной системой навигации. Плюс рации «Хайтера», которые, само собой, разрешено использовать только в самом крайнем случае. Хотя с рациями ситуация в целом была проще: на территории США их оставалось довольно много, и они активно использовались не только военными подразделениями, но и фермерами и другими хозяйствующими организациями.

Когда мы переоделись и спрятали лётные костюмы в багажный отсек, к нам подошёл Рубин. Он выглядел встревоженным.

– Ребят, в общем, такое дело. Я не мог сканерами достать до выгородки – вон там, сзади, – он указал направление. – Там экран. Прогулялся. В общем… Тор, мы что-то похожее в Подмосковье видели.

– В смысле? – озадаченно переспросил я.

– Лучше сам глянь, – ответил Рубин.

Я включил фонарик – светодиодный «Маглайт» – и пошёл в указанном направлении.

За металлическим щитом я ожидал увидеть какие-нибудь технические штуковины для обслуживания самолётов, стеллажи с запчастями или что-то в этом роде. Но вместо этого там оказалось помещение, длинной метров десять и шесть метров в ширину, внутри которого концентрическими кругами были расставлены металлические бочки, выкрашенные в красный цвет. В центре помещения стоял круглый пластиковый стол, на белой столешнице которого неряшливыми мазками какой-то коричневой краской был нарисован равнобедренный треугольник, вписанный в круг.

Я подошёл к ближайшей бочке. На ней лежало что-то вроде грязной тряпки. Я не стал трогать её руками, вместо этого подошёл вплотную, посветил фонариком и нагнулся, чтобы рассмотреть получше.

Пуля оказался менее щепетильным: он тоже подошёл к соседней бочке, и поднял похожую тряпку.

– Обалдеть! – сказал он ровно в тот момент, когда я разглядел, что это кусок кожи с человеческими волосами. – Это ж скальп!

Я выпрямился, поморщившись.

– Положи на место. И лучше не трогай, – сказал я. – Биологическую безопасность никто не отменял.

– Понял, – кивнул Пуля. После чего достал из кармана дезинфектор и пару раз прыснул себе на ладонь.

Я одобрительно кивнул.

Осмотрев остальные бочки, мы обнаружили ещё одиннадцать скальпов. Всего тринадцать. Потом я подошёл к центральному столику, наклонился и принюхался. Похоже, то, что я изначально принял за коричневую краску было кровью.

Мы вернулись к Пуле.

– Видел, да? – спросил он.

Я кивнул.

– Какие-то местные индейские радикалы? Обострение старых противоречий? – предположил Пуля.

– Этот символ, – ответил я. – Треугольник в круге. Мы его уже видели с Рубином.

– Ого! В Подмосковье? – удивился Пуля.

– Ага, – кивнул я.

– А скальпы там тоже были?

– Там были другие вещи… но нет, скальпов не было, – ответил Рубин.

– Значит, местная специфика, – удовлетворённо кивнул Пуля. – Слушай, а сканеры самолёта могут мёртвые тела обнаруживать? – спросил он. – Когда сюда катились смотрел по окрестностям?

– Смотрел, – утвердительно ответил Рубин. – В километре к северу скелет коровы. Пара койотов охотится в трёх километрах на запад. Ещё тут полно мышей. Но трупов нет.

– Впечатляет, – заметил я.

– А есть какие-нибудь сооружения? Вроде этой выгородки, за которой не видно, а? – не унимался Пуля.

Рубин нахмурился.

– Подвал диспетчерской. Где-то полтора километра отсюда, почти по центру полосы. За ним три брошенные машины. В багажники заглянуть не могу. Да и в салоны не очень, если честно – угол неудачный.

– Значит, тела могут быть там, – сказал Пуля. – А что, если это и были наши встречающие?

Мы с Рубином переглянулись.