С паническим писком к нему карабкаются по боковине кресла два белых мышонка, волоча носовой платок, огромный для них, словно парус. Тим-Тим подхватывает его и шумно сморкается.

– Дет, не богу… – сообщает в нос. Что, должно быть, означает «Нет, не могу». – Это так трогательдоу, что я де в силах пдодолжать… Погоди.

В мою смятенную душу закрадывается подозрение.

– Тимыч, ты что, опять дурака валяешь? – Уточняю, а сама нет-нет, да и кошусь на волшебный экран. – Я вот тоже расстроена, даже очень, и огорчена, но я же не реву! Хоть мне и положено, между прочим! Что ты, как дитя малое?

– Эдо ещё посботр-реть, кто из дас дитё, – гундосит кот из-под платка-простыни. – Я – или декотор-рые, кто, де р-разобравшись, нафиг всех посылаует и сбегаует в очереддой раз!

– Да что ты несёшь!

С досадой тянусь отобрать платок… и тут до меня доходит смысл его причитаний.

– Значит, я опять сбежала, да? – говорю грозно. Я настолько рассержена, что временно забываю о предмете печали.

– Ду да! – кивает кот с готовностью. И даже делает вид, что загибает пальцы на лапе, но ему физически неудобно, и он ограничивается тем, что как-то хитро выпускает по очереди коготки. – Считай. Оставила Багу, когда его откатоум накр-рыло, ушлау в своуй кбест – р-раз. От свёкр-рау сбежала – в мир-р Ника попала, двау. Узнала о Васютиной жене, растр-роилась – и опять тебя задесло дезнамо кудау… Ты всё вр-ремяу сбегаешь, Ваня, не понялау? Всё вр-ремяу!

Сижу как громом поражённая. Вот это откровения! Вот это открытие!

А я ещё расписывала Элли идеи трансактного анализа, безоговорочно полагая себя самым что ни на есть мудрым и рассудительным Взрослым! А сама порой…

А ведь он прав. Сбегаю. Например, случись какой личный катаклизм, ужасный ужас, и сразу – хоба! Ноги в руки, побежали. И вот уже нет Вани, ищите и рыдайте, все вокруг виноваты, одна она права…

– Нет, стоп, – говорю медленно. – Иногда эти побеги завершались чем-то очень удачным. Полезным, я бы даже ска… Ну, да! Фу, Тим, кончай мне тут голову морочить! Ты, к тому же, ещё и вслух говорить умеешь, не только мысленно?

– Но я пр-рав? – спокойно и уже нормально, без французского прононса, отзывается он. – От суженогоу ты опять-таки удр-рала, не спор-рь!

Мышата, которых к тому времени собралось четверо, торжественно расправляют насквозь мокрый носовой платок, и, перехватив каждый за свой угол, дружно волокут куда-то вон. Они такие мелкие, что со стороны кажется, будто полотняный квадрат ползёт по полу сам, ёжась, морщась и перекашиваясь время от времени.

Тим-Тим бодает меня головой в плечо, требуя ответа.

– Ты прав. В какой-то мере… – вынуждена признать я.

Вспомнить только, что я недавно наговорила Маге в запале... Да не мог он меня так хладнокровно использовать! Он же ясно сказал в послании, что Рикки явится за мной перед самым открытием торжества! Это я, я сама, вместо того, чтобы спокойно дождаться кидрика, ломанулась в Эль Торрес раньше времени, наверняка спутав планы братьев Торресов и едва не угодив сдуру под кинжал Рози. Хорошо, что защита на кольце сработала. Мага оказался рядом именно потому, что должен был разобраться с горничной-шпионкой и помочь матери. А тут – я…

Да ещё и ляпнула при кидрике, что все мне надоели, что прошу оставить меня в покое. Он же очень исполнительный, мой Рикки, и память у него феноменальная. Он мои слова мог даже не мысленно передать, а видением. Процитировать образом, так сказать. И тогда мой некромант, и без того больше пятнадцати лет пестующий в себе чувство вины, разумеется, понял всё по-своему, себе в минус. У-у!..